Шаловливый дедушка
Шрифт:
Мариша поняла, что допустила промах. Мертвая Людмила явно была женщине не опасна, администраторша быстро приходила в себя, и теперь Марише было непонятно, как вести себя дальше.
— Нас интересует круг знакомых Людмилы, — сказала Мариша. — Чем она вообще занималась?
— Понятия не имею, — быстро ответила администратор. — Хотите минералки? Кстати, меня зовут Татьяна.
От минералки Мариша не отказалась, все-таки хоть какой-то контакт.
— Честное слово, я совершенно не представляла, чем занимается Людмила, — сказала Татьяна, выпивая одним махом целый стакан нарзана. — Появилась она у меня в салоне дней десять назад. Будь проклят
Когда-то давно я сделала ошибку. Потом я горько раскаивалась, но была уверена, что все похоронено. И вот появляется эта женщина, и выясняется, что ничего не похоронено, а напротив, записано на кассете и подтверждено документально. Это было ужасно.
— И что хотела Людмила?
— Денег! Чего же еще! Она меня шантажировала.
И думаю, что не только меня.
— А кого еще?
— Не знаю.
— А почему думаете, что вы были у нее не одна? — настаивала Мариша. — Поймите, вы сказали "а", говорите и «бэ». Иначе мы все равно докопаемся, но тогда вам может быть очень плохо.
— Теперь вы мне угрожаете, — всплеснула руками Татьяна. — Ну, ладно. Я вам расскажу. В конце концов я сознаю, что была виновата. Но это было так давно. Ну слушайте. Замуж я вышла рано. Вернее, моя мать выдала меня. Я у нее ходила в Золушках, а мой брат был любимым сыночком, светом в окошке.
В общем, мой жених понравился маме прежде всего тем, что у него была своя отдельная квартира, куда он соглашался прописать и меня. Таким образом для моего братца освобождалась наша трехкомнатная.
Мой жених сделал мне предложение, а я отказалась.
Собственно говоря, ничего такого против него я не имела. Просто не любила, да и старше меня был на двадцать лет. Он казался глубоким стариком и прямым кандидатом на тот свет. Я отказала ему, мамочка начала меня травить, всячески изводя и даже отказываясь кормить. Тогда я училась в институте, денег своих не имела, и так долго тянуться не могло. Мой жених каждый день появлялся у нас, водил меня в театры, музеи, сорил деньгами на всякую ерунду. Но никогда в ресторан не водил, и в театрах в буфет мы в антракте не ходили. Просто прогуливались по фойе и беседовали, а у меня голова кружилась от голода.
А дома меня встречала маменька, и начинались другого рода беседы. Через две недели такой жизни я согласилась выйти замуж за Артура. И довольно скоро выяснилось, что мой жених не совсем нормальный.
Он мог часами сидеть неподвижно, уставясь в одну точку и не реагируя ни на какие внешние сигналы.
Но это еще полбеды. Периоды затишья его организм компенсировал всплесками эмоций. Тогда он кидался к мольберту и писал гениальные картины, которые, впрочем, почти не выставлялись. На жизнь он зарабатывал, рисуя портреты партийных лидеров и их жен. Тут манера его письма становилась академической — лидеры были довольны. Но со временем Артур отказался от «халтуры», целиком посвятив себя творчеству. Он целыми неделями не выходил из своей мастерской, забывал есть, хотя я приносила ему еду, гнал меня прочь. И вот однажды я вошла к нему и увидела, как он самозабвенно водит чистой кистью по холсту, на котором не было ничего, кроме аккуратно положенного слоя грунта. Когда я спросила, что он делает, он кинулся на меня с ножом, которым подчищал неудачные мазки на своих картинах.
Это было ужасно. Он кричал, что я мешаю ему творить величайшее в его жизни произведение, что я подослана Ими. В общем, приехали врачи и забрали моего
В общем, спасти моего мужа не удалось.
— Должно быть, кроме горя, вы почувствовали огромное облегчение? — спросила Мариша.
— Признаюсь, да, — сказала Татьяна. — Хотя когда я устраивала мужа в клинику, то у меня состоялся разговор с врачом, и я недвусмысленно пожелала мужу смерти. Но я не говорила этого буквально. И уж точно никак не думала, что нас снимают на пленку!
— Ах, вот как! — задумчиво протянула Мариша. — Людмила шантажировала вас этой пленкой. Но как она могла попасть к ней?
— Вот и я подумала о том же. Ведь при нашем разговоре никого не было. Я сразу же позвонила в клинику. Тот врач, который лечил Артура, уже давно перестал быть просто заведующим отделением. Он выкупил всю клинику и стал ее владельцем. Но там мне сказали, что у них беда, моего добрейшего доктора, подложившего мне такую свинью с кассетой, арестовали уже больше двух месяцев назад. Сразу стало ясно, что он в шантаже не участвовал. Видимо, Людмила работала у него в клинике и после его ареста, воспользовавшись неразберихой, заполучила архив доктора. Но думаю, что не у меня одной доктор брал платных пациентов. И оказывал разные сомнительные услуги. Вот поэтому я и сказала, что шантажировала Людмила, по всей видимости, не меня одну.
— Последний вопрос, где находилась эта клиника и как была фамилия врача? — спросила Мариша.
— Клиника находилась под Сосновом, — ответила Татьяна без колебания. — Очень красивое место, на берегу озера, а вокруг прекрасный сосновый лес.
Тихо, птицы поют, но тем не менее не совсем глухомань, сообщение удобное, в нескольких километрах от лечебницы проходит шоссе, по которому ходил рейсовый автобус. От Соснова меньше получаса езды.
— Извините за нескромный вопрос, — снова заговорила Мариша, — а деньги вы Людмиле выплатили?
— Не успела. Она должна была прийти за ними три дня назад, но почему-то не пришла. Когда появились вы и сказали, что вы от Людмилы, я сначала решила, что она послала вместо себя за деньгами вас.
Так она точно мертва?
— Мертвее не бывает, можете не беспокоиться, — подтвердила Мариша. — Спасибо, вы мне сильно помогли. А насчет вашего мужа, бог вам судья. Если кто-нибудь снова объявится с требованием денег за кассету, звоните мне вот по этому телефону.
— А вы думаете, что это возможно? — снова побледнела Татьяна. — Я имею в виду.., ведь Людмила мертва. Кому же тогда прийти за деньгами?