Шалтай–Болтай в Окленде. Пять романов
Шрифт:
Хватит, решила она. Поставив стакан на пол в квартире, она размеренным шагом направилась по коридору к лестнице, спустилась на первый этаж, потом по ступенькам крыльца на тротуар, пошла по тротуару, вниз по склону до угла, к винному магазину. Блестевший плиточный пол отлого опускался. Она осторожно приблизилась к прилавку.
— У вас есть рейнское? — спросила она первое, что пришло в голову — наконец–то4это была какая–то новая мысль.
— Сколько угодно, — сказал продавец.
Он
Проигрыватель был включен, но пластинки уже не играли. Она подняла их на шпинделе и поставила снова.
«Где ты?» — спросила она беззвучно.
Никто не ответил.
«Ты вернешься? Нет, и я знаю почему. Я знаю, где ты. И с кем, — сказала она. — Я не виню тебя. Ты прав».
Она взяла кисть, обмакнула ее кончик в краску. И стала писать во тьме квартиры, добавляя тьмы вокруг себя. Она подняла тьму и понесла ее по гостиной, в спальню, в ванную, на кухню. Она разнесла ее всюду, покрыла ею все предметы в квартире, а затем обратила ее на себя.
Глава 19
Рейчел, сидевшая рядом с ним в машине, сказала:
— Не нужно никаких юридических формальностей. Просто будь со мной, особенно после того, как я рожу.
— Меня приговорят к пожизненному заключению, — сказал Джим.
Машина стояла у ее дома, он смотрел вниз на дорожку, которая вела к ступенькам в подвальный этаж, разглядывал дом, магазины, прохожих на Филлмор–стрит.
— Только это тебя останавливает? — спросила Рейчел. — В этом причина?
— Я не могу жениться на семнадцатилетней девочке. Что бы я к ней при этом ни чувствовал.
— Ты просто скажи мне — в этом причина?
Он серьезно задумался. И пока он думал, Рейчел не отрывала от него глаз, она рассматривала его лицо, тело, то, как он сидит, его одежду. Она впитывала в себя каждую его частицу. Собирала его, каждый кусочек. Чтобы спрятать и сберечь.
— Да, — наконец сказал он.
— Тогда давай уедем. Переедем в Мексику.
— Зачем? Там что, это разрешено? Ты читала о чем–то таком в журнале или видела в кино?
Рейчел продолжала:
— Ты знаешь больше, чем я. Выясни, куда мы могли бы уехать.
— Эх, Рейчел.
— Что?
«Я так и сделаю», — хотел сказать он. Чуть не сказал.
— Ты слишком логически рассуждаешь. Слишком рационально. Нет, я не могу, — произнес он.
— А что, если я поговорю с Пэт?
— Держись подальше от Пэт. Не нужно к ней приходить. У нее и так неприятностей хватает.
— Боишься, я сделаю ей больно?
— Да, — сказал он. — Если у тебя получится.
— Я знаю как, — сказала Рейчел.
— Ты хочешь этого?
— Да наплевать мне на нее. Я о тебе думаю.
— Я бы солгал, если бы сказал, что не думаю о тебе. Но она не может жить одна. У тебя проблемы с деньгами, но, в конце концов, ты решишь их. Станешь старше, будешь зарабатывать больше. Скоро все будет у тебя хорошо. Ты со своими трудностями справишься быстрее, чем мы. Это вопрос времени, и только.
— Это всего лишь куча слов, — сказала Рейчел.
— Ты не хочешь слышать. Потому и говоришь так.
— Я хочу слышать правду, а не то, что тебе кажется правильным. Я раньше тебя не знала, но теперь знаю и буду знать тебя всю твою оставшуюся жизнь. Разве не так? — Она толкнула и открыла дверцу машины. — Обычно по утрам я работаю. Ты даже не поинтересовался, почему сегодня я не работаю.
— Почему? — спросил он. — Ты что, ушла с работы? Я сам временно не работаю месяц. Пэт тоже не будет работать какое–то время. А ты, кажется, окончательно бросила?
— Я поменялась с одной девушкой, — сказала Рейчел. — Сегодня работаю не утром, а вечером.
— К которому тебе часу?
— К восьми.
— Тогда у тебя есть время посидеть тут.
— У меня куча всяких дел. Нужно уже начинать. Много работы. — Она полезла в карман пальто. — Тут записка. — Она передала ему сложенный листок бумаги. — Возьми, только не смотри, пока домой не поедешь. Обещаешь?
— Записки… — проговорил он.
— Увидимся.
Она двинулась по дорожке к дому. Как только она повернулась к нему спиной, он развернул записку. Слов там не было, только рисунок. Возможно, на это ее навела живопись Пэт. На бумажке было нарисовано сердце, и он понял, что Рейчел хотела признаться ему в любви.
Спрятав записку в карман, он вылез из машины и бросился ей вдогонку.
— Я зайду к тебе, — сказал он, поравнявшись с ней.
— Разве ты не домой?
— Чуть позже.
Рейчел сказала:
— Ты посмотрел записку.
— Да, — признался он.
— У меня обычные дела. Просто сходить в магазин, в аптеку за лекарством, в прачечную самообслуживания. Убраться еще надо. — Она нерешительно взглянула на него. — Может, пообедал бы со мной? Завтрак–то у тебя был не очень.
— Ладно, — согласился он.
Она пошла впереди, спустилась по ступенькам к двери в подвальный этаж.
— Сначала мне нужно уборку сделать, — сказала она, открывая дверь, которая, как он заметил, была не заперта. — Надо пол пропылесосить. У нас старый пылесос. Я вчера убираться собиралась, но при тебе не Хотела.