Шалунья
Шрифт:
— Ну очень непристойное, — произнёс он, растягивая звуки. — Но я готов побиться об заклад, что тебе все это понравится, так же как и мне. Не робей, принцесса. Распусти волосы и стань моей наложницей. Побарахтайся со мной в постели, и я покажу тебе такой блеск, перед которым померкнут все королевские драгоценности.
Наступила пора перегона скота, который обычно продолжался все лето. Тысячи тонн живой говядины собирались на равнинах к югу от города в ожидании железнодорожных вагонов. К счастью, через город прогонялась лишь малая часть животных по сравнению с прибывающей из Техаса и других мест, расположенных к югу или западу от Доджа.
Когда Хетер увидела такое стадо в первый раз, то наблюдала за происходящим с трепетом и опасением. В Бостоне она никогда не видела ничего подобного и была ошарашена как размерами стада, так и самими лонгхорнами, медленно проплывавшими мимо парадного входа в салон. Удушающие клубы пыли, поднимаемой копытами, висели в воздухе как плотный туман, а от громкого мычания животных закладывало уши.
Заметив её насторожённую завороженность, Морган подошёл сбоку и сказал:
— Слушай, слушай, дорогая. Разве это не услада для ушей?
Хетер взглянула на него с любопытством:
— Ты сошёл с ума? Или у тебя совершенно нет слуха?
Он засмеялся:
— Думаю, немного и то, и другое. Прислушайся как следует, тебе не кажется, что коровы исполняют оперные арии?
Она покачала головой:
— Морган, у тебя явно не все дома. Меня это беспокоит.
В его бирюзовых глазах зажёгся озорной огонёк.
— Послушай, Бостон. Вспомни наш первый поцелуй в поезде. Насколько я помню, ты сказала тогда, что скорее мои грязные руки коснутся твоего оборчатого нижнего белья, чем коровы будут петь в опере. Ну что ж, милая клёцка, они поют, и уже довольно долго. Неужели ты не слышала, как в последнее время в прериях в предрассветной тишине поют стада?
— Да, разумеется, слышала, — уступила она, — но я не назвала бы это музыкой, тем более оперной.
— Нет, это всё-таки музыка, милая, — язвил он, — потому что с тех пор, как началось это пение, я каждую ночь играю твоим кружевным бельём и вспоминаю об этом, как о незабываемых этюдах при луне.
Хетер закатила глаза.
— Как романтично, — вздохнула она с притворным пылом.
— Я тоже так думаю, — вторил он. — Если честно, я возбуждаюсь каждый раз, когда слышу этот весёлый мотив. Не хочешь ли подняться со мной наверх, чтобы получить небольшое послеобеденное удовольствие, дорогая?
— Морган Стоун! Ты абсолютно неисправим! Он подмигнул в ответ:
— Да, но я остроумен и умею целоваться… несмотря на то, что чертовски колюч!
Она невольно рассмеялась и спросила:
— И это все?
Когда Хетер удалилась ленивой походкой, на её лице играла озорная улыбка, а бедра обольстительно покачивались в расчёте помучить его.
Вскоре после этого разговора Хетер вышла на улицу, чтобы проводить двух своих подруг из общества трезвости. Они остановились на тротуаре, с нетерпением ожидая, когда пройдут остатки стада. Зашедшие в салон на чай дамы не могли покинуть его в течение большей части послеобеденного времени из-за проходившего скота. Теперь они торопились попасть домой, чтобы приготовить для своих мужей запоздавший ужин.
— Боюсь, что Герберту этим вечером придётся обойтись хэшем [3] и яйцами, — сказала Анита Уайт с раздражённым вздохом. — Бедняга! Он подумает, что я разучилась готовить.
— Лучше разучиться, чем не уметь вовсе, — сказала Хетер своей приятельнице. —
Анита и Сью Бартон изобразили одинаковое удивление:
— Ты шутишь?
— Боюсь, что нет, — призналась Хетер. — У моей бабушки в числе прочих слуг была повариха, миссис Бримби, которая не терпела никого на кухне. Не то чтобы я хотела вторгнуться в её владения, но теперь я жалею, что ничему не научилась. Надо было освоить хотя бы азы. Пока у нас не появился Чинг Юнг, который теперь готовит для меня, я была постоянной посетительницей ресторана Верна.
3
Блюдо из мелко нарезанных мяса и овощей.
— Деточка, почему же ты раньше ничего не говорила? — пожурила Сью. — Я буду счастлива научить тебя тому, что знаю сама.
— Это будет очень лю…— Ответ Хетер внезапно был прерван серией выстрелов.
Среди всеобщей сумятицы три женщины, оцепенев от страха, увидели, как испуганные быки взревели и бросились кто куда. В считанные минуты порядок проходившего стада был нарушен. Обезумевший скот заметался, раня друг друга острыми рогами, выскакивая на тротуары и врезаясь в витрины магазинов. Испуганные прохожие пытались найти хоть какое-нибудь укрытие, а из окон и дверей выглядывали, не в силах им помочь, обеспокоенные горожане.
Женщины рванулись назад, в салон. Бросившись бежать, Хетер не заметила человека, стоявшего позади неё. Столкновение было неизбежным. С разбегу она ударилась лицом о его твёрдую грудь, но прежде чем успела восстановить равновесие, грубые, сильные руки буквально вышвырнули её прямо на середину улицы.
Она была настолько ошеломлена, что даже не успела вскрикнуть, упав с дощатого тротуара в середину мечущегося стада. Острые копыта ударяли в землю вокруг неё, и Хетер инстинктивно перевернулась на живот и свернулась в комок, охватив руками голову. В следующий момент что-то придавило её к земле. Смутно она подумала, что на неё упал один из бычков. Затем она увидела чёрную косу Чинг Юнга и поняла, что он прикрыл её своим телом.
Среди шума, поднимаемого мычащим, мечущимся скотом, до неё доносились крики людей. Отчаянно лаял Пиддлс. Чинг Юнг вскрикнул от боли, когда на них налетел бычок. Хетер подавила вопль ужаса. Ей послышался громкий треск, затем ещё и ещё. Фейерверк? Или выстрелы?
Внезапно Чинг Юнг куда-то исчез, и Хетер, все ещё съёжившуюся от страха, рывком подняли с земли. Прежде чем девушка поняла, что происходит, она оказалась крепко прижатой к груди Моргана. Оба находились в безопасности внутри салона в окружении перепуганных друзей. Полностью потеряв способность ориентироваться, Хетер, дрожа, буквально лежала в объятиях Моргана. Ей показалось, что Морган тоже дрожит, а его сердце, так же как её, лихорадочно колотится.
Их взгляды встретились.
— М-морган? — едва смогла вымолвить она и заплакала, прежде чем он успел произнести хоть слово.
Все ещё обнимая её, Морган опустился на стул. Он нежно покачивал её, прижимая голову к груди. В конце концов его терпение истощилось, и он сказал грубо:
— Прекрати это нытьё, Бостон. Нам надо знать, ты ранена или только испугалась?
— Т-только испугалась, — прохныкала она.
— Хорошо. Тогда я не почувствую никаких угрызений совести, когда вздую тебя как следует за то, что ты наградила меня несколькими седыми волосами.