Шалунья
Шрифт:
— Это было бы редкое событие, — сказал он. В ответ на её вопросительный взгляд он объяснил с улыбкой: — Твоё молчание, любимая.
— Ну что ж, если это действует тебе не нервы, я никогда не буду больше с тобой разговаривать, — обиженно заявила она.
— Обещания, обещания, одни только обещания, — произнёс он с преувеличенным восхищением. Она гневно посмотрела на него:
— Ты чего-то добиваешься, Морган Стоун?
Он непристойно подмигнул ей:
— Да, но получу ли я это?
— Лопатами будешь грести! — пообещала она с гневным огнём в глазах. Он громко рассмеялся:
— В
— Мне? — спросила она, моргая ресницами с напускной невинностью. — Дорогой, это ведь не я стою здесь с распутным видом и языком, свисающим до колен.
Он сдвинул брови, притворяясь сердитым.
— Тогда дадим представление, которого ждут от нас зрители.
Без малейшего предупреждения Морган обхватил Хетер за талию и рывком притянул вплотную к себе. Театральным жестом он перегнул её через свою руку, губами прильнув к выгнувшийся обнажённой шее, а пальцами свободной руки погрузилась в зачёсанные наверх волосы, освобождая медные локоны от сдерживающих их шпилек. Пряди волос упали вниз мерцающим каскадом, достигающим пола.
Подражая французскому акценту, он заворковал:
— Я хочу тебя, cherie [5] , Ты нушна мне, как сапоку нушен каплук. Твои гласа блестят, как тва влашных тюленя в море. Пойтем со мной теперь, и будь моей petite [6] питомицей, и я буту глатить тебя, пока твоя шкурка не слезит. Это я обешаю.
5
Дорогая (фр.).
6
Маленькая (фр.).
Когда он наконец заключил её в объятия, она ослабела от смеха и была едва в состоянии обвить его за шею. Посетители, охочие до зрелищ такого рода; покатывались со смеху.
— Морган Стоун, ты настоящая деревенщина! Отпусти меня сейчас же и веди себя, как подобает! — хихикала она.
— Non, ma cherie. Ми уше на суше, а тюлени не ошень лофкие там. Я не хошу, штопы ты переваливалась с ноки на ноку, моя дракосенная, и, фосмошно, посарапаль сфой слаткий derriere [7] .
7
Зад (фр.).
Все ещё болтая чепуху и коверкая слова, развлекая всех присутствующих, он быстро отнёс её в их комнаты, оставляя позади дорожку из шпилек.
— Агнус, ты строптивый старый шотландец! — Бетси стояла у его кровати, уперев руки в бока. — Тебе уже давно пора принять ванну, и мне наплевать на всю эту твою ложную скромность или глупость, называй, как хочешь!
— Женщина, возьми своё мыло и заткни им себе глотку! — грубо посоветовал он. — Я не новорождённый ребёнок и не так слаб, чтобы не справиться самому, и даже если бы я не справился, Чинг Юнг помог бы мне.
— Чинг Юнг занят, а ты смешон. В конце концов, Ангус, под твоей ночной рубашкой нет ничего такого, чего бы я уже не видела.
Он посмотрел на неё сощуренными от гнева глазами:
— Ну-ну, интересно было бы узнать, сколько голых мужских задниц ты видела?
Она ответила ему таким же гневным взглядом и ледяным тоном произнесла:
— А это не твоё дело, Ангус. Оно перестало быть твоим с того момента, когда ты покинул меня восемнадцать лет назад.
Эти слова, брошенные ему в лицо, заставили его сесть в постели. Его голубые глаза метали молнии.
— Ты со мной говоришь, Бетси, а не с кем-то ещё, кто там не был и ничего не знает, поэтому брось притворяться и расскажи, как это действительно случилось.
— Так именно и случилось, болван! Уж я-то была там, а когда муж покидает тебя и твою новорождённую дочь, женщина такого не забывает!
— Во имя всех святых, ты помешалась! — воскликнул Гас в отчаянии. — Я не покидал тебя, Бетс. Всё было совсем наоборот. Ты ясно дала мне понять, что я тебе больше не нужен, и фактически указала мне на дверь. Но для этого тебе нужно было встретиться со мной лицом к лицу, и ты поручила эту грязную работу своим маме и папе, не так ли?
— Ты настоящий идиот! — крикнула она в ответ. — Я даже не знала, что ты ушёл, до тех пор, пока мама не пришла и не сказала об этом. Бог мне свидетель, Ангус! Уж лучше бы ты вырвал сердце у меня из груди и разом покончил со всем! — От воспоминаний о пережитых страданиях у неё хлынули слёзы из глаз.
— Бетси, моя утраченная любовь, клянусь, я бы никогда не ушёл, если бы знал, что ещё нужен тебе. Как ты могла поверить такому, девочка?
— А как ты мог поверить, что я хочу, чтобы ты ушёл? — вопросом на вопрос ответила она, хлюпая носом.
Он наморщил лоб, глаза затуманились болью воспоминаний.
— Потому что после рождения Хетер, когда я хотел с тобой увидеться, твоя мама сказала, что ты не хочешь меня видеть. Ты даже не согласилась поговорить со мной и объяснить своё странное поведение.
— Господь милосердный! Я готова была тогда заложить душу дьяволу, лишь бы ты был со мною рядом, — заявила Бетси.
— А я готов был сражаться с самим дьяволом, лишь бы остаться. Но с тобой, девочка, я сражаться не мог. Я слишком сильно любил тебя, и если ты хотела, чтобы я ушёл, мне пришлось поступить так, хоть это и разбило моё сердце.
— Святые небеса! Что мы наделали, Ангус? Почему допустили, чтобы мои родители сделали с нами это? — Бетси опустилась на колени у края кровати и положила голову рядом с ним. — Если то, что ты рассказываешь, правда, это значит, мои родители намеренно разъединили нас. Но почему?
Гас положил руку ей на голову и стал гладить по волосам. Взор его оставался серьёзным.
— Думаю, потому что они любили и хотели для тебя кого-нибудь получше, Бетс.
— Любили меня? — повторила она, всхлипывая. — Это не любовь, Ангус, это эгоизм. Любовь не наносит таких жестоких ран. Она не уродует души и не разбивает сердца. Её не используют в качестве оружия против самых сокровенных мечтаний. Она должна быть милосердной.