Шаляпин в Петербурге-Петрограде
Шрифт:
лучшего друга», — говорил он.
Шаляпин искал примирения с Горьким, внимательно следил за жизнью
Советской страны и не оставлял мысли о возвращении на родину. В 1935 году,
провожая по окончании заграничных гастролей одного из своих друзей, певца,
заслуженного артиста РСФСР А. М. Давыдова в Ленинград, Шаляпин просил
его:
— Как только приедешь, повидайся с Алексеем Максимовичем и скажи, что
я умоляю его сменить гнев на милость. Пусть он
все брошу и приеду немедленно. Скажи Алексею Максимовичу, что тоска моя
по родине безгранична, что узы нашей с ним дружбы не могут быть порваны,
ибо для меня это равносильно преждевременной смерти!
Когда в парижском театре «Опера-комик» с участием Ф. И. Шаляпина и А.
К. Глазунова ставилась опера «Князь Игорь», в доме певца состоялся обед.
Присутствовал на нем и С. В. Рахманинов. Глазунов произнес речь.
— Дорогой Федор Иванович! — сказал он. — Где бы мы ни были за
пределами нашей родины, мы обязаны делать наше русское дело. Мы с вами, так
сказать, являемся послами духа неофициального назначения.
Шаляпин тоже встал:
— Я поднимаю свой бокал за процветание моей родины, за всех тех, кто
ведет Россию к будущей, как море, свободной жизни.
К этим словам певца присоединился Рахманинов, Шаляпин продолжал:
— Ну что ж, пусть мой друг Алексей Максимович Горький потребует, и я
немедленно поеду к своему народу.
Но Горький, находившийся в то время в Крыму, был уже тяжело болен. В
начале 1936 года он умер. «Теперь, когда его не стало, каждый вздох его и о нем
мне в тысячу раз дороже, чем когда бы то ни было», — писал Шаляпин дочери
Ирине в Москву и просил прислать библиотеку, в свое время подаренную ему
Горьким.
Шаляпин был рад каждому соотечественнику, который приносил ему весть с
родной земли. В 1925 году в Нью-Йорке он устраивал вечера для артистов
Московского Художественного театра, гастролировавших в то время в Америке.
В Париже на Всемирной выставке он долго простаивал перед макетом
декораций спектакля И. И. Дзержинского «Тихий Дон», поставленного
Ленинградским Малым оперным театром. Его собственные творческие планы
по-прежнему были связаны с русским искусством — он мечтал создать оперный
образ богатыря Ермака. Находясь в 1936 году в Токио, Шаляпин включил в одну
из последних своих грамзаписей русскую песню «Эй, ухнем!». Артист читал в
газетах все новости о Советской стране, часто слушал по радио передачи из
Москвы.
Шаляпину не раз приходилось быть свидетелем антисоветских провокаций
по самым различным поводам. Это и неудивительно.
Федоровна Шаляпина подтверждает: Федор Иванович за рубежом «давал
концерты в пользу голодающих Поволжья, бастующих горняков Уэльса,
эмигрантских детей. И ни одного цента не дал эмигрантам-антисоветчикам...
Федор Иванович не был эмигрантом в том смысле слова, в котором у нас это
принято понимать. Он не имел даже эмигрантского паспорта. В его документах
стояло не „натурализованный”, не „эмигрант”, а „русский”...»
Во время последних своих больших гастролей в Японии и Китае Шаляпин в
связи с провокационными вылазками фашиствующих элементов в знак протеста
отказался от уже объявленного концерта.
Свою вторую книгу воспоминаний «Маска и душа» Шаляпин закончил
словами: «Моя мечта неразрывно связана с Россией, с русской талантливой и
чуткой молодежью».
К. А. Коровин вспоминал, как уже больной Шаляпин говорил ему:
« — А знаешь ли, живи я сейчас во Владимирской губернии в Ратухине, где
ты мне построил дом, где я спал на вышке с открытыми окнами и где пахло
сосной и лесом, — я бы выздоровел. Как я был здоров; Я бы все бросил и жил
бы там, не выезжая».
12 апреля 1938 года в Париже Шаляпин умер. Его последние думы — о
родине, об искусстве. Предсмертные слова, сказанные в бреду:
— Где я? В русском театре? Чтобы петь, надо дышать... А у меня нет
дыхания... В русский театр!.. В русский театр!
На могильной плите Шаляпина, похороненного в Париже, надпись: «Здесь
покоится Федор Шаляпин, гениальный сын земли русской».
* * *
Почти четыре десятилетия прошло со дня смерти Шаляпина. Но интерес к
творчеству великого артиста непреходящ. Грампластинки с голосом Шаляпина
расходятся миллионными тиражами. Издаются его книги и книги о нем.
Студенты консерваторий всего мира учатся вокальному и актерскому
мастерству, оперной режиссуре на примере Шаляпина.
Шаляпина справедливо считают реформатором оперного театра,
обогатившим не только отечественную, но и мировую сценическую культуру.
Шаляпин познакомил мир с русской музыкальной классикой, благодаря ему
оперы Мусоргского, Римского-Корсакова, Даргомыжского, Серова, Бородина
стали популярны на Западе. И тяжкие ошибки артиста не могут заслонить
величие его гения, могучие корни которого уходили в живительную почву
русского народного искусства.
Советские люди знают и помнят Шаляпина. Отовсюду приходят вести о