Шамал. В 2 томах. Т.1. Книга 1 и 2

Клавелл Джеймс

– Не совсем. На данный момент они фактически являются собственностью вертолетной компании S-G из Абердина. Иранская вертолетная компания, наше совместное предприятие с иранскими партнерами, не является владельцем этих вертолетов, пока они не оплачены.

Мулла нахмурился, потом поднес бумагу ближе к глазам.

– Но договор, по которому право собственности передается Иранской вертолетной компании, подписан, не так ли?

– Это так, но его вступление в силу зависит от производства платежей, которые… задерживаются.

– Имам сказал, что все долги будут оплачены, значит, они будут оплачены.

– Разумеется, но до тех пор право собственности передается по факту оплаты, – осторожно

продолжал Гаваллан, надеясь, против всех ожиданий, что диспетчерская вышка удовлетворит хитро сформулированную просьбу Джонни Хогга о разрешении на посадку на завтрашний день. Интересно, может этот сладкоречивый сукин сын выдать такое разрешение? – спрашивал он себя. Если Хомейни приказал, чтобы все возвращалось к нормальной жизни, все придет в норму, и я могу спокойно вернуться в Лондон. Если повезет, я успею заключить контракт с «ЭксТекс», которые предполагает выплату аренды за новые Х63, до конца недели. – В течение многих месяцев мы осуществляли платежи от имени ИВК по всем этим вертолетам, с процентами, банковской комиссией и так далее, из наших собственных средств, и мы…

– Ислам запрещает ростовщичество и выплату процентов, – произнес мулла с полной непреложностью, которая совершенно потрясла Гаваллана и Мак-Айвера. – Банки не имеют права взимать проценты. Ни единого. Это ростовщичество.

Гаваллан бросил взгляд на Мак-Айвера, потом обеспокоенно обратил все свое внимание на муллу.

– Если банки не могут взимать проценты, то как будет функционировать бизнес, внутренне и внешне?

– Согласно исламскому закону. Только по исламскому закону. Коран запрещает ростовщичество. – Мулла с отвращением добавил: – То, чем занимаются иностранные банки, есть зло. Именно из-за них Иран пережил столько бед. Банки – организации, порожденные злом, и мы их не потерпим. Что касается Иранской вертолетной компании, Исламский революционный комитет приказал приостановить деятельность всех совместных предприятий до рассмотрения их деятельности. – Мулла помахал бумагами. – Все эти вертолеты – иранские, зарегистрированные в Иране, иранские! – Он снова, прищурившись, посмотрел в документ. – Здесь в Тегеране у вас три 212-х, четыре 206-х и один вертолет марки 47G4 здесь в аэропорту, не так ли?

– Они разбросаны по разным местам, – осторожно сообщил ему Мак-Айвер, – здесь, в Дошан-Таппехе и в Гелег-Морги.

– Но все они находятся здесь, в Тегеране?

Пока Гаваллан говорил, Мак-Айвер пристально наблюдал за муллой, стараясь понять, что это за человек; кроме того, он пытался прочесть вверх ногами текст на документах, чтобы понять их содержание. Тот, что мулла держал сейчас в руке, оказался списком всех их вертолетов с регистрационными номерами и являлся копией манифеста, постоянно хранившегося на диспетчерской вышке, который S-G была обязана постоянно обновлять. Его желудок неприятно сжался, когда он заметил обведенные красным кружком ЕР-НВС – 212-й Локарта – и EP-HFC, 206-й Петтикина.

– Один 212-й у нас позаимствовал Бендер-Делам, – сказал он, решив не рисковать, проклиная в душе Валика и надеясь, что Том Локарт сейчас или в Бендер-Деламе или, живой и невредимый, добирается домой. – Остальные здесь.

– Позаимствовал… это у нас будет ЕР… ЕР-НВС? – вычислил мулла, очень довольный собой. – Так, где…

Его прервал голос авиадиспетчера:

– Эхо Танго Лима-Лима, в просьбе отказано. Свяжитесь с Исфаханом на частоте 118,3. Всего доброго.

– Совершенно правильно… хорошо. – Мулла удовлетворенно кивнул.

Гаваллан и Мак-Айвер еще крепче выругались про себя, а Саболир, который молча наблюдал и слушал эту сцену, прекрасно понимая игру, затеянную двумя британцами, пытающимися манипулировать муллой, мысленно фыркнул, избегая встречаться с кем-нибудь взглядами,

безопасности ради, пристально глядя в пол. Один раз, секунду назад, когда внимание муллы было сосредоточено на чем-то другом, он ловко перехватил взгляд Мак-Айвера и ободряюще полуулыбнулся ему, изображая дружбу и цепенея от страха при мысли, что Мак-Айвер может неправильно истолковать все эти предыдущие одолжения и любезности, которые были лишь справедливой оплатой его трудов, обеспечивавших беспрепятственное прохождение через границу поступавших запчастей и выезжавших сотрудников. Сегодня утром по радио представитель Исламского революционного комитета призвал всех законопослушных граждан обличить любого, кто совершил преступления против ислама. За сегодняшний день были арестованы трое из его коллег, отчего по всему аэропорту прокатилась дрожь ужаса. «Стражи ислама» никаких особых причин не назвали, просто уволокли их с собой и бросили в тюрьму «Эвин» – ненавистную всем тюрьму САВАК – где, по слухам, полсотни «врагов ислама» были расстреляны сегодня после проведенных на скорую руку судов. Среди арестованных был один из его собственных людей, который вчера принял десять тысяч риалов и три двадцатилитровых канистры с бензином – человек оставил себе одну канистру, а другие две Саболир, как полагалось, отвез к себе домой в качестве своей справедливой доли. О Аллах, сделай так, чтобы они не обыскивали мой дом.

По высокочастотному каналу прозвучал все такой же жизнерадостный голос Джонни Хогга:

– Эхо Танго Лима-Лима, спасибо. Да здравствует революция, и всего вам доброго. – Потом по их собственному каналу: – Центр, подтвердите.

Мак-Айвер протянул руку и переключился на их собственный канал.

– Режим ожидания номер один! – приказал он, остро ощущая на себе пытливый взгляд муллы. – Как вы считае…

– Ага. Вы переговариваетесь с самолетом напрямую. Частный канал связи?

– Это канал компании, ваше превосходительство. Нормальная практика.

– Нормальная. Да. Значит, ЕР-НВС находится в Бендер-Деламе? – спросил мулла и прочел вслух с документа: – «Доставка запчастей». Это действительно так?

– Да, – ответил Мак-Айвер, молясь про себя.

– Когда вертолет должен вернуться?

Мак-Айвер ощущал внимание муллы на себе как физическую тяжесть.

– Не знаю. Мне не удалось связаться с Бендер-Деламом. Я сообщу вам сразу же, как смогу. А теперь, ваше превосходительство, касательно разрешений для наших различных рейсов, как вы счи…

– ЕР-НFС. ЕР-НFС находится в Тебризе?

– Он находится на небольшом летном поле в Форша, – ответил Мак-Айвер, чувствуя себя совсем худо и молясь, чтобы это безумие у дорожной заставы в Казвине прошло незамеченным и было забыто. В который раз он спросил себя, куда подевался Эрикки. Они договорились, что он встретится с ними в его квартире в три часа дня, чтобы ехать в аэропорт, но финн так и не появился.

– Летное поле в Форша?

Мак-Айвер увидел, что мулла пристально смотрит на него, и, сделав над собой усилие, сосредоточился на разговоре.

– ЕР-HFC вылетел в Тебриз в субботу, чтобы доставить запчасти и забрать сменившуюся вахту. Вертолет вернулся вчера вечером. Завтра он будет отмечен в новом манифесте.

Мулла внезапно нахмурился.

– Но обо всех вылетающих и прибывающих вертолетах вы должны докладывать немедленно. На вчерашний день у нас нет никаких записей о выдаче разрешения на прибытие сюда.

– Вчера капитан Петтикин не смог связаться с диспетчерским центром Тегерана. Полагаю, там распоряжались военные. Он пытался выйти на связь на всем протяжении полета. – Мак-Айвер тут же добавил: – Если мы должны возобновить нормальную работу, кто будет давать разрешения на полеты для «Иран Ойл»? Как всегда, господин Дариуш?