Шаман
Шрифт:
Но этот вопрос исчерпал свою актуальность уже через несколько недель, когда Авраам Линкольн начал объявлять о предстоящих назначениях в новом правительстве. Достопочтенного конгрессмена Николаса Холдена, героя войны с индейцами и горячего сторонника мистера Линкольна, назначили Специальным уполномоченным Соединенных Штатов по делам индейцев. Ему поручили добиться подписания окончательных соглашений с западными племенами и обеспечить их подходящими резервациями в обмен на мирное поведение и отказ от всех оставшихся индейских земель и территорий. Роб Джей несколько недель был раздражительным и подавленным.
Лично для Шамана наступило напряженное
Но хрустальный шар столкнули со стола, и он падал.
Всего лишь через несколько дней после выборов президента, который всю кампанию строил на отказе от рабства, Южные штаты начали двигаться к расколу. Сначала взбунтовалась Южная Каролина, а затем вооруженные силы Соединенных Штатов, занимавшие два форта в Чарльстонской гавани, перешли в больший из двух — форт Самтер. Их сразу же взяли в осаду. Один за другим отряды милиции в Джорджии, Алабаме, Флориде, Луизиане и Миссисипи стали забирать форты у малочисленных по причине мирного времени федеральных сил, иногда — путем кровопролития.
Дорогие мама и папа!
Мы с Мэлом Говардом уходим сражаться за Юг. Мы не знаем точно, в каком штате завербуемся. Мэл вроде бы хочет поехать в Теннесси, чтобы служить вместе с родственниками. Мне, в общем-то, все равно, если только я не доберусь до Виргинии, чтобы передать привет нашим родственникам.
Мистер Говард говорит, что для Юга важно собрать огромную армию, чтобы показать Линкольну, что с ними шутки плохи. Он говорит, что не будет никакой войны, что это просто семейная ссора. Так что, думаю, я вернусь задолго до начала весеннего окота.
Кстати, папа: возможно, мне дадут коня и личное оружие!
У себя в комнате Шаман нашел еще одну записку, небрежно накарябанную на обрывке упаковочной бумаги и придавленную к его подушке братом-близнецом ножа, который ему подарил отец:
Братишка!
Позаботься о нем для меня. Я не хотел бы потерять его. До скорой встречи.
Роб Джей немедленно отправился к Джулиану Говарду, который, отчаянно хорохорясь, признался, что накануне вечером, покончив с делами, отвез мальчиков на своем бакборде в Рок-Айленд. «Богом клянусь, у вас нет абсолютно никаких поводов для возмущений! Они взрослые парни, а это просто небольшое приключение».
Роб Джей спросил его, у какой пристани он их высадил. Говард заметил, что крупная фигура Роба Джея Коула возвышается прямо перед ним, почувствовал холодок и презрение в голосе нахального докторишки и буркнул в ответ, что оставил их возле грузового пирса «Три звезды».
Роб Джей сразу же отправился туда, несмотря на то что шансы вернуть беглецов были очень незначительными. Если бы температура опустилась до такого же уровня, как иногда бывало в особо студеные зимы, возможно, шанс появился бы, но река не была скована льдом и пароходы ходили регулярно.
«Мистер, вчера мы погрузили и разгрузили семьдесят два судна, только на одном пирсе, притом что сейчас не сезон, а на Миссисипи фрахтовых компаний тьма-тьмущая. И большинство кораблей нанимает молодых людей, которые сбежали из дома, так что я и внимания на них не обращаю», — любезно пояснил он.
Шаман подумал, что Южные штаты откалываются от остальных с таким же треском, как кукурузные зерна, подпрыгивающие на горячей сковородке. Его мать с покрасневшими от слез глазами все время молилась, а отец навещал больных без обычной ободряющей улыбки. В Рок-Айленде один из торгующих кормами магазинов перенес почти все свои запасы в заднюю комнату и сдал половину помещения в аренду армейскому вербовщику. Шаман как-то раз и сам заглянул туда: ему вдруг пришло в голову, что, раз уж все равно у него жизнь не задалась, возможно, ему стоит завербоваться в санитары, ведь силы ему не занимать. Но капрал, записывавший добровольцев, иронично поднял брови, как только узнал, что Шаман глухой, и велел ему возвращаться домой.
Он чувствовал, что сейчас, когда почти весь мир летит к чертям, у него нет никакого права переживать о неразберихе в собственной жизни. В начале января, во вторник, его отец принес домой письмо, а в ту же пятницу — еще одно.
— Это — последние, верно? — сказал он Шаману после ужина в тот же вечер. Это удивило его: оказалось, Роб Джей помнит, что рекомендовал девять колледжей, и более того — отследил все девять ответных писем.
— Да. Из Медицинского колледжа в Миссури. Отказ, — сообщил ему Шаман, и отец кивнул. Отказ его не удивил. — Но вот письмо, которое пришло во вторник, — заявил Шаман, достал письмо из кармана и развернул его. Ему писал декан Лестер Нэш Бервин, доктор медицины, из Многопрофильной медицинской школы Цинциннати. Он сообщал, что Шамана зачислят в данное учебное заведение при условии, что он успешно закончит начальный период обучения, который будет рассматриваться как испытательный срок. Школа, работающая в тесном сотрудничестве с Центральной больницей Цинциннати и Юго-Западной части Огайо, предлагала двухлетнюю программу обучения, заканчивающуюся присуждением степени доктора медицины и включавшую четыре семестра в году. Следующий семестр начинался 24 января.
Шаман должен был бы испытать радость победы, но он понимал, что отец непременно обратит внимание на слова «при условии» и «испытательный срок», и он подготовился отстаивать свою позицию. Теперь, когда Алекс уехал, он был необходим на ферме, но его переполняла решимость ухватиться за предоставленную возможность. По многим причинам, в том числе и весьма эгоистичным, он сердился на отца за то, что тот позволил Алексу улизнуть. Размышляя об этом, он рассердился на отца еще и за то, что он был так чертовски уверен в том, что Бога нет, и за то, что отец не понимал: большинство людей просто слишком слабы, чтобы быть пацифистами.
Но, когда Роб Джей оторвал взгляд от письма, Шамана поразили его глаза и губы. Понимание того, что доктор Роб Джей Коул вовсе не так уж неуязвим, пронзило его подобно стреле.
— С Алексом ничего не случится. С ним все будет хорошо! — выкрикнул Шаман, но тут же понял: это не была объективная оценка ответственного человека, мужчины. Он знал: несмотря на события, происшедшие в комнате, где стоит манекен с задом из слоновой кости, и на получение письма из Цинциннати, это было ничего не стоящее обещание доведенного до отчаяния мальчика.