Шаманский бубен луны

Шавалиева Сания

— Давай помогу, — Дрыщ прыгнул на дно, подал руку.

— Отстань. — Вера присела, подражая брату, соскользнула в воду, задыхаясь от холода, поплыла.

— Давай прыгай, — приказала Асе. — Дочь Кащея.

Наверное, у Аси так и не хватило бы духа зайти в бассейн, но оставаться под насмешливым взглядом Дрыща тоже не улыбалось. Он издевался над ней уже в открытую.

В воду она спустилась по лестнице с узкими металлическими перекладинами. Коснулась ногами пола, поняла, что здесь неглубоко.

— Господи, — выдохнула она от обжигающего чувства. Ноги сразу свело судорогой, холод, цепляясь за ребра. пополз дальше вверх. Нельзя стоять, надо двигаться, поняла Ася. Заколотила руками,

раззявила рот. Когда вода попала в нос, грудь схватил спазм, теперь воздух вдыхался, но не возвращался. Оказавшись в плену, воздух принялся рвать тело на части. Кажется, в какой-то момент от ужаса вода из горла прорвалась в уши, и Ася мгновенна оглохла от появившегося гула, словно из ушей вытащили пробки, и стало все-все на свете слышно. Это невыносимо. Гул бесконечно наполнялся новыми тревожными звуками, будто размножался через увеличительную призму. Воздух шумел, как сто паровозов. — Ну же, перестань, хотелось заорать Асе. Сейчас лопнет голова. Стала бить себя по ушам, широко раскрыла рот. Вроде полегчало.

Ася шла вдоль стенки, ругала себя, что поддалась на авантюру. Какой нафик бассейн, если плавать не умеешь. Конечно, она не ждала, что будет так же приятно, как в горячей ванне, но здесь точно царствовал Колотун-бабай. Сидит, небось, где-нибудь в углу и хихикает, развлекается. Хобби у него — морозить людей, любой минус в радость. — Ну, если выдержите, могу еще убавить. — Да уж, с этим бассейном Асю реально нагрели. Надо в следующий раз обязательно отказаться. Возникло ощущение, что купальник приморозился к заду. Отлепила. Почувствовала взгляд. Видно, Дрыщ заметил ее неловкое движение, заржал в горло. Синегубый тюлень! Краснолапый гусь. Синяя борода. Не суть, какой он. Суть выдержать эту тряхомудию и свалить домой. Плечи совсем замерзли, присела в воду, а так оказывается теплее. Как утка, на полусогнутых пошагала по дну, пять шагов вперед — пять обратно. Дальше нельзя, дальше глубина. Со стороны можно подумать, что присела по нужде, оглянулась на Дрыща, нет — не видит, лицо в воде, размашисто загребает, носится, как дельфин от края к краю. Всякий раз, когда выныривает, на его спине видны бугристые полосы мышц, наверное, на ощупь они горячие и жаркие, как объятия. Асе захотелось прикоснуться. Странная она все-таки: сама ругает человека, сама же тянется к его телу. Наверное, это ненормально. Посмотрела на себя, вода исказила тело, ноги и вовсе покалечила — скажем, видок не ах!

— Ты когда-нибудь, вообще, плавала? — пришлепал Дрыщ, перевернулся на спину.

— Да. На Черном море, — прижалась Ася к стене. — Отец достал путевку в пионерский лагерь в Анапе.

— Сравнила. На Черном море вода соленая, сама держит. — Ему было весело смотреть, как девица корчится от холода, вздрагивает при каждой волне. — А так, — он зашлепал руками, погнал на нее буруны, брызги.

— Не-не-не-надо. — Задыхалась Ася от каждой капли.

— Плавай, сосуля, а то замерзнешь.

— Я не умею.

— Не ссы. Ну, меня блат на кладбище, — хохотнул Дрыщ.

— Ты иди, иди, — стала Ася ласково его отговаривать.

— Вот ведь дура, — вздохнул Дрыщ, схватил ее за руку, потащил на глубину. Ася почувствовала крепкую горячую ладонь. Господи, как приятно. — Сюда иди, — звал он, — не кипишуй. Я с тобой. Держись за меня. Да не здесь… дура, так меня девкой сделаешь… за руку держись.

Ася одной рукой держалась за Дрыща, второй ловила край бассейна.

— Да отцепись ты от края!

Послушалась, доверилась. Он дотащил ее до середины и оставил одну.

— А теперь плыви.

— Как плыви? — охнула Ася, испугалась, забарахталась, проворно забила руками…

— … помо-ги-те… тону…

— Давай греби… екарный малахай… — орал Дрыщ. — Греби!..

Все

сразу превратилось в огромный скомканный комок из целлофана. Ася где-то в середине. Вроде все видит, но прорваться не может, от каждого движения проваливаешься под пласт, ощущаешь каждый сгиб, трещину. По самой верхотуре, рядом, внизу и дальше вширь — свинцовые всполохи ламп, они гневно гудят, сквозь гущу воды бросают бледное мерцание света. Ася машет руками, теперь бассейн кажется нереально огромным, безжалостно нескончаемым. Когда над головой сомкнулась вода, в глазах мелькнули кадры поваленной ели, золотых пуговиц, полной луны над мысом Доброй Надежды…Конечно же, Ася не понимала, почему именно мыс Доброй Надежды. У нее с мысом ничего не связано, только если Надежда. Да, конечно же, Надежда — главное в этом сочетании. Ох! Как обидно! Обидно вот так глупо утонуть. Впереди маячили тонкие вертикали ног — извивающиеся, как щупальца осьминога, их близость особенно остро давала почувствовать чудовищность момента. Вдруг, словно благо всевышнего, откуда-то с верхотуры навстречу подалась рука. Конечно же, зацепилась, потянулась, поползла по ней вверх. Казалось, пришло спасение. И вскоре ощутила, что на дно вместе с собой потащила спасителя. Словно проливая чувство отвращения, он вдруг стал отбрыкиваться всем телом. И тут Асю озарило, что теперь спаситель она: если отпустит, то дарует ему жизнь.

Разжала пальцы и тихонько пошла ко дну. Вновь под водой увидела ноги, но уже волосатые, попыталась ухватить. Казалось, они были рядом, а итоге хватала пустоту. — нет же!.. ничего, глюки. — Закричала: «Помогите!», — но вместо слов к поверхности устремились разномастные искаженные пузыри. Когда ноги коснулись пола, Ася поняла, что утонула, по крайней мере, это была её последняя осознанная мысль, и тут ее грубо схватили за плечо, рванули вверх, вытолкнули к краю бассейна.

— Я же сказал — плыви! Что за раззява! — И Дрыш принялся громко материться.

Выбралась на сухое пространство, волоча ноги, побрела прочь от воды. За ней по бледному полу протекала и нарастала влажная полоса. Ася повалилась на пол, а когда ее отпустило — села. По подбородку текла кровь. Тупо попыталась вспомнить, когда ударилась. Дотронулась до губы, носа, от холода и стресса боль не чувствовалась.

Из-за дверей донеслось громкое кряканье замка. Кто-то, видимо, зашел в здание. Дверь вскоре распахнулась, едва не задев Асю. На пороге стояла взбешенная женщина.

— Вы кто? — заорала она и припустила вдоль бассейна. — Вы кто такие, кобелины! Как вы забрались в школу? Окна повыбивали? Засранцы. Я щас милицию вызову.

— Не надо милицию. Нам ключ дала Галина Васильевна.

— Как Галина Васильевна! — впала в ступор женщина. — Почему?

— Потому что мы ее дети. — Вера убрала волосы, прилипшие ко лбу и щекам.

— Дети? — потрясенно уточнила женщина.

— Да. А вы кто?

— Я сторож.

— Да, мама говорила, что вы будете, и я скажу маме, что вас не было.

— Вы…вы…вы, — испугалась сторожиха. — Весь пол изгваздали. Кровища кругом. Кто это будет мыть?

И только теперь Ася обратила внимание, что своими руками оставляла розовые пятна, не такие уж и большие, но вполне достаточные, чтобы заставить сторожиху страдать.

— Я сейчас пойду позвоню Галине Васильевне.

— Ага, идите. — Вера выбралась из бассейна, с нее щедро стекала вода.

Взбешенная сторожиха припустила к дверям на выход.

— Дура какая-то! Куда она собралась звонить? — в сердцах высказался Дрыщ, зная, что дома, то есть у директора спортивной школы Галины Васильевны нет телефона, и звонить ей некуда. Вдруг он засомневался. — Фигово, если вправду в милицию брякнет. Вы как хотите, а мне второй срок ни к чему.