Шанхай. Книга 1. Предсказание императора

Ротенберг Дэвид

И, разумеется, генерал-губернатор Поттингер настоял на том, чтобы первым шел флагман «Корнуоллис».

После первых шестидесяти или семидесяти миль русло Янцзы внезапно сузилось. Кораблям стало трудно плыть. Здесь, в верхнем течении реки, приливы почти не ощущались, поэтому, когда один из кораблей садился на мель, чтобы снять его оттуда, приходилось сгружать на берег весь груз, включая пушки.

Ни одному кораблю не удалось проделать весь путь, чтобы хоть однажды не сесть на мель, а с некоторыми это происходило почти ежедневно.

Несмотря

на все трудности, британские военные почти не встречали вооруженного сопротивления. Странная атака береговой батареи была хилой даже по китайским меркам. Тем не менее, когда англичане высаживались на берег, особенно если они были больны, на них тут же нападали разбойники или местные жители, и эти атаки нередко заканчивались тем, что головы англичан оказывались насаженными на острые пики. Поэтому сложилась парадоксальная ситуация: став хозяевами на воде, британцы превратились в узников на собственных кораблях.

Ричард смотрел на мутные воды великой реки. Они приближались к Чжэньцзяну, расположенному на восточном входе в построенный Первым императором Великий канал, соединяющий Пекин и Янцзы.

«Китайцы наверняка будут защищать эту главную водную артерию, которая ведет в самое сердце страны», — подумал Ричард.

Когда стены Чжэнъцзяна появились в поле зрения, Ричард отошел от поручней, чтобы размять затекшие ноги. И почти сразу же поручни, где он только что стоял, и стена позади него разлетелись на тысячу кусочков. Утренний воздух наполнился высоким свистящим визгом картечи. Это дали залп гингалы, выстроившиеся на берегу в несколько рядов. Ричард как завороженный смотрел на развороченные поручни — до тех пор, пока офицер не закричал: «К бою!» — и палубы, как по мановению волшебной палочки, наполнились бегущими матросами.

«Корнуоллис» развернулся по ветру и бросил якорь. Пять других кораблей повторили маневр.

— Открыть орудийные порты правого борта! — скомандовал Гоф. — Поднять осадные флаги!

Орудийные порты открылись, а на бушприте были подняты флаги, объявляющие о начале осады. Ричард наблюдал за тем, как военные моряки занимают свои места, готовясь к схватке. Сердце лихорадочно билось. На секунду его охватило беспокойство за Макси, но он отбросил его. Если уж кто-то и мог постоять за себя в драке, так это брат. Вне всякого сомнения, он готовит ополченцев к тому, чтобы повести в бой войска ее величества.

Ричард моргнул, когда под его ногами рявкнула первая пушка. А затем более ста орудий английских военных кораблей обрушили всю свою ярость на батареи гингалов, поставленных для защиты устья Великого канала Цинем Шихуанди. В течение трех часов англичане утюжили из пушек батареи маньчжуров, а когда те затихли, подняли прицел и открыли огонь по стенам Чжэньцзяна.

Наконец пушки умолкли. Поначалу Ричард не заметил этого, поскольку уже несколько часов, как оглох от непрерывной канонады. Резкий хлопок ладонью между лопаток заставил его обернуться.

— Вы должны приготовиться к высадке на берег в составе группы адмирала Гофа, — проговорил адъютант,

причем Ричард понял, что он говорит, только по артикуляции его губ.

На воде одна за другой появлялись шлюпки и тут же брали курс на берег. Ричарду показалось, что он видит красный шейный платок, который Макси всегда повязывал перед потасовкой. Естественно, брат находился в шлюпке, которая первой уткнулась в каменистый берег. Макси неизменно был в первых рядах тех, кто ввязывается в драку.

Через полчаса семьсот матросов выстроились шеренгами на берегу к востоку от Чжэньцзяна. Многие из них впервые ступили на священную землю Поднебесной. Вскоре на берег переправили лошадей, и к адмиралу Гофу подбежал один из добровольцев Макси.

— Отсюда до города путь свободен, сэр. Ни одной батареи не осталось.

В речи мужчины звучал столь ужасающий акцент, что Гоф повернулся к Ричарду.

— На каком языке говорит этот человек?

— Это смесь фарси и английского.

— Английского?

Ричард повторил слова гонца на безупречном английском, а затем спросил у посланца:

— А что с городом?

— Ворота закрыты и заперты. Ничто не говорит о том, что китайцы готовы выйти в чистое поле и встретиться с нами лицом к лицу.

Ричард перевел это Гофу, и тот спросил:

— Что-нибудь еще?

— Твой брат просил передать, — сказал гонец на фарси, обращаясь к Ричарду, — предложи своим английским друзьям поближе взглянуть на оружие китайцев. Их ждут кое-какие сюрпризы.

Ричард передал эти слова Гофу, который повернулся к лейтенанту и отдал приказ.

Часом позже они были на месте дислокации китайской батареи и осматривали две уцелевшие пушки.

— Ну что, сэр? — осведомился Ричард.

— Они умны. Взгляните на поворотный механизм гингала. Конструкция самого орудия ниже всякой критики, а его эффективность немногим выше китайских щитов с намалеванными на них звериными мордами и устрашающими надписями.

Познания Ричарда в китайской письменности были ограниченны, но он знал, что противники украшали свои щиты надписями вроде «Приговор ворам», «Укротитель рыжеволосых» или «Победитель заморских дьяволов». Ричард решил, что сейчас не самый подходящий момент рассказывать об этом Гофу.

Адмирал опустился на корточки и стал рассматривать механизм на казенной части узкоствольного гингала. Два угла металлического треугольника были привинчены к задней части пушки, а к третьему прикреплено большое железное кольцо.

— Это поворотный механизм, — сообщил Гоф, обойдя орудие. — Возьмите большое копье, всуньте его в кольцо и вбейте в землю. И тогда всего двое артиллеристов смогут перемещать орудие и наводить его на цель. Взгляните на колеса. Их можно устанавливать спереди или сзади и в любой последовательности для вращения пушки. Нам, для того чтобы изменить угол прицела, требуется пять человек, им — только два. Хорошо еще, что они не научились правильно пользоваться этим преимуществом, иначе мы потеряли бы корабль, а то и два.