Шанхай. Любовь подонка
Шрифт:
Дождь выстукивал дробь по крыше кафе. Ли Мэй неотрывно смотрела на меня.
— Похоже, дождь надолго, — сказал я, отчего-то начиная смущаться тоже. — Может, поедем куда-нибудь? Поймаем такси, если получится.
Обхватила ладонями чашку, по-детски заглянула в нее, поднесла к губам, словно спряталась за нее.
— Знаешь, чего мне хочется? — спросила, сделав маленький глоток уже остывшего кофе.
— Чего бы Вам ни хотелось, Ваше Высочество — все будет исполнено! — ответил
Засмеялась.
— Смотри, осторожнее. Не подливай масла в огонь. Иностранцы и так жалуются, что современные шанхаянки ужасно капризны, родители вырастили из них избалованных принцесс. Мы — единственные дети, привыкли, что все только для нас. Разбалуешь меня, и тогда тебе несдобровать. Не забывай, я по зодиаку — Лев, со мной трудно управиться.
— Я тоже у родителей единственный ребенок, но принца из меня, видимо, не получилось.
— Зато получился лаоши. Сейчас это важнее, чем принц.
— Судя по деньгам — не думаю, — усмехнулся я. — Но если бы у меня было лицо, как, например, у принца Альберта, я бы умер от тоски. Да и вообще, не для меня такая жизнь…
— И это хорошо. Иначе, как бы мы встретились…
Она протянула ко мне руку, неуловимым движением провела пальцами по моей щеке и тут же схватилась за чашку, будто снова прячась.
— А ты, в каком месяце родился? Хотя, подожди, я угадаю… В апреле?
— Э-э, да… — озадаченно обронил я. — Но откуда ты знаешь? Я, наверное, сам тебе уже сказал…
— Нет, просто догадалась. Овен и Лев хорошо ладят.
— Ты знаешь, если честно, то, кажется, я Телец: родился, как Ленин, двадцать второго апреля.
— Да?.. Ой, лучше бы пораньше, было бы так хорошо.
Мне показалось, она огорчилась.
— Ну, я же не знал, что тебя встречу. Вылез из мамы, когда захотелось.
— Это ничего…
Она улыбнулась, словно успокаивая меня, и полезла в сумочку.
— Сейчас посмотрим.
Вынырнул на свет божий медвежонок Путин, за ним потянулся на ремешке телефон.
— У тебя там все записано, в телефоне?
— Не в телефоне, в Интернете. Конечно, записано, — терпеливо пояснила она.
Да, подумалось мне, вот она, разница поколений. В моей мобиле ведь тоже есть выход в сеть, но я, ни разу не пользовался. Выхожу по старинке, с компьютера.
Ли Мэй проворно нажимала клавиши. Я разглядывал ее лицо, подсвеченное в дождливых сумерках мягким голубым светом от экрана телефона.
— Да, действительно… — задумчиво сказала она. — Ленин был Тельцом. А еще Маркс. И Бальзак…
— Ну, видишь, все не так уж плохо. Лениным и Марксом, пожалуй, я быть не хотел бы, а вот с Бальзаком в одной компании — неплохо.
— Почему? — оторвавшись
— Видишь ли, каждый писатель должен уважать Бальзака. Хотя бы за то, чего именно он добился: он заставил издателей уважать авторское право и платить за книги гонорары. А до этого писателям лишь подаяния денежные делали, да и то не всегда.
— Ты — писатель?
Она так удивилась, что отложила телефон и слегка откинулась в кресле, будто заново разглядывая меня.
— Пока не совсем настоящий. На бумаге еще не издавался, только в Интернете, — кивнул я на ее телефон.
Она с готовностью взялась за трубку, потянула к себе. Путин поспешно пополз по столу.
— Скажи адрес, я хочу посмотреть.
— Да ну… Там ведь все равно кириллица, ты не разберешь ничего, тем более с телефона.
— День сюрпризов. И что ты пишешь?
Она смотрела на меня так же, как тогда, когда я рассказывал ей о Ван Гоге.
— И о чем ты пишешь?
— О жизни, — отделался я простым ответом. — Рассказы, но мало. Еще повесть написал, про русскую армию.
— Ты служил в армии? — снова удивилась она. — Это очень почетно. Туда не так легко попасть, я знаю. Берут лишь самых достойных. Умеешь стрелять?
Она забавно сложила руки, изображая оружие.
Я рассмеялся:
— Это у вас так, наверное. Людей-то много. А у нас ситуация другая: и от армии бегут и из армии бегут. Мне — убежать не удалось, зато научился шить, стирать, готовить и подметать.
— Это хорошо. Твоей жене легко будет — есть помощник.
Вряд ли бы Инна с ней согласилась…
Ну, да и ладно.
— Еще могу до сих пор отжаться от пола сотню раз, — не удержался я от хвастовства. — Так что, можно сказать, много полезного узнал. Про что узнал, о том и написал. Может, когда-нибудь издадут, вроде издатели заинтересовались. Но если нет — значит, нет. Не так уж важно. Главное — читают люди.
— И как — нравится им?
Я достал из кармана красную сотенную купюру. Показал Ли Мэй.
— Кому как… Я не вот этот портрет, чтобы всем нравиться.
— Ты помнишь! — засмеялась она. — Ты помнишь!
— У меня профессиональная память. Я же лаоши…
Последнее слово я произнес, пародируя интонацию Ли Мэй.
— Перестань!
Вновь над столиком рассыпался ее звонкий смех.
— Разве можно дразнить принцессу! И тем более — Льва! Это опасно.
— Кстати, о принцессах. Ее Высочество чего-то желало, пока недостойный слуга не отвлек внимание на себя. Слуга кается, и теперь — весь внимание.
Ли Мэй поставила локти на стол, положила на ладони подбородок.
— Ты не будешь смеяться?