Шанхай. Любовь подонка
Шрифт:
Весело прищурилась.
— Я в интернете видела фото, как принц Альберт награждал военных: прикалывал им медали на грудь, и там почти все были мужчины, только одна женщина. И когда очередь дошла до женщины, принц обрадовался — это видно по фотографии. У него был такой вид, будто он ловит мяч — руки вытянул, пальцы растопырил…
Она довольно похоже изобразила принца Альберта.
— Я тоже видел это фото. Все мужчины одинаковы, что принц, что нищий…
Вздохнула.
— Ничего не заметил
Я растерялся.
— Ты беременна? — спросил напрямик, замерев от непонятного чувства.
Снова вздохнула, на этот раз шумно.
Знакомым жестом провела пальцами вдоль лица, сверху вниз.
Значит, нет.
У меня отлегло от сердца. И тут же я поймал себя на легком сожалении. Странное чувство — рад, что этого не случилось, и жалеешь, что этого не произошло.
Повернулась ко мне лицом, отодвинула ладонью волосы от ушей.
Я разглядел маленьких золотых львов.
— Ты все же решилась?!
— Мы не очень подходим знаками друг к другу. Ты в это не веришь?
— Если честно, нет. В нас с тобой верю, а в знаки всякие — нет. Человек — сам себе хозяин.
— Ну и напрасно. Это же не просто так придумано. Мы должны быть особенно осторожными, если стихии против нас. А в Бога — веришь?
— Нет.
Новый вздох:
— Ты, как мой отец. Кстати, он передавал тебе привет. Просил узнать, сможешь ты со мной поехать, или нет. Нужно ведь заказать и билеты, и места в отеле.
— В одном номере?
— Ты что! Родители умрут, если узнают, что мы с тобой… делаем… ты понимаешь?
— Нет, — поддразнил ее, — не понимаю. Они же знают, что мы встречаемся. Я парень, ты девушка. По небесным знакам — не совсем подходим. Но мы ведь — простые люди. Значит, конечно, должны… делать… ты понимаешь?
— Я-то — отлично. А вот они — нет. Старое поколение.
«Да уж… — подумал я, — ее отец чуть старше меня…»
— Я не смогу поехать с тобой.
Опустила голову, взялась за тряпичные уши кролика Банни. Завязала их узлом, развязала, снова скрутила.
Посидели молча.
— Я ведь поменялся с коллегами, теперь придется отрабатывать.
— Зато отдохнул. Загорел. Повеселился.
— Ну, зачем ты… Я скучал по тебе.
— Ты спал с нею? — вдруг спросила она меня.
Я вздрогнул. Она вглядывалась в мое лицо, в глаза — так пристально, что я забеспокоился, вдруг в сердцевине зрачков она разглядит Инкину бесстыдную ухмылку… Едва не зажмурился в страхе.
— Только скажи честно, не обманывай. Ведь вы жили в одном номере в гостинице, так?
— Нет.
— Нет?
— Ей оплачивала номер компания. Я жил в соседнем, за свой счет.
Помолчала.
— Может, я и похожа на школьницу… Но я давно не маленькая глупая девочка.
— Что ты…
— Пожалуйста, дай сказать.
— Я и не собирался…
— Не ври. Ты же — лаоши! Как ты можешь им быть, если будешь врать? И еще хочешь стать писателем… Кто будет читать такого человека?
— Успокойся. Во-первых, писатели не врут, а сочиняют. Это знают даже дети. А во-вторых, как раз правды никто и не любит. Правду говорят только тем, кого ненавидят. Да и нет ее на самом деле.
— Врать и сочинять — разные вещи!
— Поверь мне, это одно и то же. Импульс и цель разные, а процесс один.
Сердито дернула плечом.
— Мне трудно с тобою спорить.
Осторожно обнял ее.
— А ты не спорь. Просто люби меня. Больше всех на свете.
Уткнулась мне в плечо и даже не заплакала — заревела.
С газона на нас уставились пятна лиц, сумерки размывали черты.
— Ну, все, все… — не таясь, я принялся целовать Ли Мэй во влажную щеку, в искривленные плачем губы.
— Увидят… — слабо попыталась увернуться она.
— Да и черт с ними. Ты же выйдешь за меня замуж. Да и кому какое дело…
— Ты точно не сможешь поехать со мной?
— К сожалению. Но послушай — это всего-то несколько дней…
— Почти неделя, — шмыгнула носом.
— Ерунда, время быстро пролетит.
— Для меня эта неделя, пока тебя не было, прошла совсем не быстро.
— Понимаю. Я бы вообще умер, если бы ты куда-нибудь со своим другом поехала. Ну, с тем, из Пекина.
— Он мой друг, а не муж.
— И она мне не жена.
— Зато была ею.
То и дело или я или она шлепали себя по рукам и ногам — комары не теряли времени даром.
— Хочешь, поедем летом куда-нибудь?
Сразу ответила:
— Только не на Хайнань. Ненавижу его.
— Ты была там?
— Нет. Все равно ненавижу.
— Поедем в Тибет. Там нет комаров.
Осторожно хлопнув ее по голени, я убил еще одного кровопийцу.
— Давай. Будем всю ночь лежать вдвоем в одном спальном мешке.
— Там холодно?
— Это же горы. Ты был в горах?
— Нет. Русскому человеку в них неуютно, у нас от гор одни неприятности. Славяне — люди лесов и полей.
— А я никогда не была в лесу. Только в парке.
— Ну, вот выйдешь за меня замуж, увезу тебя в Россию. Москва тебе быстро надоест: ты же шанхаянка, чем тебя удивишь… Но зато у меня есть дом в деревне, мы туда на лето раньше ездили. Потом отец умер, и перестали. Даже не знаю, что с тем домом теперь… Сделаем ремонт. Собаку заведем, большую и лохматую. Ты ведь любишь собак, вот и будут у тебя сразу две собаки — я и она. Будем в лес ходить, за грибами. На охоту тоже — ружье есть, старое, но хорошее. Научу тебя стрелять. Умеешь?