Шанхайское сияние
Шрифт:
– Чтож для вас эта просто работа, на которой вас запросто могут заменить, а для меня это жизнь. Я за этот проект головой отвечаю и, если что-то пойдет не так, отвечать за это мне. Я уже терпел раз выговор от начальства, когда одна из ваших дамочек чуть не разбила инкубатор с эмбрионами, – начал отчитывать Чэнь Аню, продолжая смотреть в микроскоп.
– Но за мной же в работе не наблюдалось таких промахов, и вообще, что касается работы, я всегда все исправно и старательно выполняла, в срок сдавала отчеты. Я вас очень прошу, подпишите мне эти бумаги, это для меня вопрос жизни и смерти, – взмолилась Аня.
– Вы думаете, что вы одна тут такая? Вся проблема европейцев в том, что они ставят личное, превыше блага общества! Вот вы мне говорите, что работа ваша не пропадет и
– Профессор Чэнь, – сказала Аня и глаза ее нервно забегали по лаборатории, – для моего будущего это тоже очень важно! Я прошу вас, я готова на все…
Сказав это Анна словно мысленно подписала себе смертный приговор, она прекрасно понимала, как может понять ее слова Чэнь и как он может ими воспользоваться. Ведь если верить Юнхуа, грязные мысли никогда не покидали его голову в ее присутствие. Она смотрела на своего наставника и понимала, что сейчас противней для себя человека она не могла представить. Желтоватый цвет кожи в сочетании с освещением придавал его лицу некую мертвенность, маленькие черты лица, залысина и этот тон, с которым он только что отчитывал ее, делали его омерзительным. Аня даже представить себе не могла, как шли на отношения с ним те студентки, о которых говорила Юнхуа. Но шаг уже был сделан, назад дороги не было. По пути к учебному корпусу, перемалывая всю информацию, размышляя о матери и о том, как многому она ей обязана, Аня четко решила себя, что Чэнь отпустит ее, несмотря ни на что. И как бы сейчас отвратителен ей не был человек, находящийся с ней в одном помещении, она обязана идти до конца.
– Так вы оказывается довольно настойчивая особа, – сказал профессор, встав со своего места. Он понял слова россиянки словно бык понимает взмах красной тряпки.
– Я уже сказала, мне очень нужно в Россию, и я готова на все, – ответила Аня, старясь сохранять самообладание.
– То есть мы оба правильно понимаем то все, на что ты готова? – улыбнулся китаец и его глаза совсем скрылись в недрах морщин.
– Видимо да, – говорила девушка, стараясь сдержать нервную дрожь в теле.
– Чтож, твоя самоотверженность похвальна, возможно я ошибался, когда говорил, что ты не радеешь за общее дело. Если ты так предана своему наставнику, пожалуй, я подпишу эти бумаги, но после, – договорил он и шагнул к ней.
Нахальная улыбка Чэня превратилась в отвратительную гримасу, отражающую раздирающую его похоть. Его маленькие холодные ручонки начали сдирать с девушки одежду, тонкие сухие губы стали впиваться в ее тело, оставляя зияющие засосы. Аня еле задерживалась от того, чтоб ее не вырвало. Китаец кусал и щипал ее, при этом похрюкивая и повизгивая как поросенок. На счастье, девушки весь половой акт длился всего несколько минут, но все это время казалось ей вечностью, которой не было конца. Ей казалось, что в нее то и дело вонзают тупой нож и она вот-вот истечет кровью или умрет от боли и стыда. Закончив издеваться над своей жертвой, профессор самодовольно застегнул штаны, даже не взглянув больше в ее сторону подошел к столу и начал разбирать принесенные ей бумаги. Аня вскочила и начала кое как одеваться, не понимая, как ей дальше жить. Зачем она добровольно пошла на такое? Казалось эта мерзкая картина, эти отвратительные ощущения, это гадкое чувство никогда не отпустят ее и теперь она уже не сможет заняться сексом ни с одним мужчиной. Она смотрел на своего обидчика и ей хотелось взять микроскоп со стола и размозжить ему голову за все, что он сделал с ней. Тем временем Чэнь поставил свои закорючки на злополучных бумажках россиянки.
– Я рад, что мы подружились, – ухмыльнулся он, протягивая документы девушке.
Аня вылетела из лаборатории как ошпаренная, мысли путались в голове, сердце ходило ходуном. Сжав в руках такие заветные, но такие
Миновав наконец длинный коридор общежития Аня оказалась в своей комнате. Она прижалась к входной двери и закрыла глаза. Представшая перед ней на некоторое время темнота неожиданно сменилась картиной надругательства, которое она пережила сегодня. Болезненный крик донесся откуда-то изнутри ее тела. Девушка открыла глаза и подошла к зеркалу, отражение, представшее перед ней, повергло ее в настоящий шок. Растрепанные волосы и надетая кое-как одежда оказались ничем перед изуродованной огромным засосом шеей. Аня закрыла руками лицо. Как явиться в таком виде домой? Чэнь изуродовал не только ее личность, но и ее тело. Еще неделю назад она была счастливой и влюбленной красавицей, сейчас же перед зеркалом стояла опустошенная, словно вывернутая наизнанку девица с бледно мертвенным лицом. Нервно соображая, что ей делать дальше Анна начала выворачивать шкаф в поисках какой-либо одежды, закрывающей шею. В этот момент на пороге комнаты появились Олеся и Ребекка. Они Застали Аню, обнажённой по пояс, истерично роющейся в шкафу. Увидев разукрашенное засосами и царапинами тело девушки, соседки все поняли.
– Вот это да! – начала с порога Ребекка, – И за нашей святошей появился грешок! Сама скромность, такая вся прилежная, а как прижало, так она туда же!
– Замолчи, Ребекка, что ты такое говоришь! – вскрикнула на нее Олеся.
– А что тут говорить? Тут все на лицо, мне даже говорить ничего не нужно. Интересно как отреагирует Герман, когда узнает, что его невеста стала профессорской подстилкой?
– Ты что? Обалдела?! Герман ничего не узнает, только попробуй кому-нибудь скажи! Аня слышишь, она никому ничего не расскажет. А если расскажет, то будет иметь дело со мной, у меня тоже есть, что про нее рассказать! – сказав это Олеся осеклась, поняв, что сказала что-то лишнее.
– Мне уже все равно кто, что расскажет, – равнодушно сказала Аня, надевая наконец отрытую в недрах шкафа черную плотную водолазку с высоким воротом. – Олесь, я там тебе у тебя на кровати документы оставила, занеси, пожалуйста, завтра в деканат, я уже не успею.
Далее девушки не произнесли ни слова. Анна молча собрала необходимые вещи и вышла из комнаты. Ребекка и Олеся, сцепившиеся до этого на пороге, не проронили друг другу ни слова больше и просто проводили уходящую соседку взглядом. Внешняя тишина и видимое спокойствие сопровождались непрерывным кипением мыслей в голове всех троих. Ребекка злорадствовала и тайно радовалась осечке россиянки, высмеивала ее слабость, думала о том, что их помолвка с Германом теперь расторгнута. Олеся корила себя за то, что настояла на том, чтобы Аня все-таки отправилась к Чэню, белоруске казалось, что именно она настроила подругу на то, чтобы наставник подписал бумаги любым путем. Для себя Олеся тоже уже решила, что отношения Германа и Ани, в связи с новыми событиями, ожидает конец. Аня, пока собирала вещи, всячески гнала от себя воспоминания о сегодняшнем дне и думала о том, как ей скорее оказаться дома.
По расписанию самолет из Шанхая в Москву должен был вылететь из аэропорта Пу Донг в 1:05, и при другом раскладе Аня спокойно могла бы собраться с мыслями перед дорогой, провести немного времени с Германом. Но теперь она спешила в аэропорт, чтобы ни дай Бог не увидеть его зеленые глаза, с этого момента, она уже никогда не сможет спокойно смотреть в них. Выбежав на улицу, россиянка сильно пожалела о том насколько плотной была ее водолазка, не смотря на вечернее время в Шанхае стояла жуткая жара. Не успела она пройти и несколько шагов, как ее одернул такой знакомый и такой любимый голос.