Шанс дается раз
Шрифт:
— Что?! — Эйтан даже приподнялся на локте, чтобы заглянуть мне в глаза. Я усмехнулась:
— Позволь представиться: Кирени Оновьем.
Брови Змея поползли вверх:
— У твоих родителей было весьма… своеобразное чувство юмора, если не выразиться грубее. Оновьем… Онов — болота в трёх днях пути на северо-восток, ньема — корова… Фермеры?
— Чем дальше, тем больше поражаюсь разносторонности твоего образования, — пришлось мне признать, — Если у тебя даже не было учителей — откуда такие знания?
Эйтан только тряхнул головой, словно отогнал настойчивую муху, и резко велел:
— Не морочь мне голову. Рассказывай дальше! Как получилось, что в семье обычных
Я только дёрнула плечами в ответ:
— Не знаю, как тебе это объяснить, но дети иногда рождаются у мужчины и женщины, если они часто уединяются в тёмной спальне…
— Омали! — Эйтан умел шипеть ничуть не хуже своего звериного покровителя. Я, к сожалению, была не настроена пугаться: вопросом своим принц случайно затронул обнажённый и весьма болезненный нерв.
— Что — Омали? — голос мой звучал холодно и отчуждённо, — Муэти — такие же люди, просто — немного другие! Нас не приносят птицы чирки, не находят во ржи — мы рождаемся точно так же, как остальные! И вообще…
Мою возмущенную тираду Эйтан прервал поцелуем. Разумеется, я тут расслабилась, успокоилась, и раздражение сошло на нет, оставив в голове звенящую пустоту. Ушлый Змей, почуяв перемену в моём настроении, тут же отстранился, вызвав у меня тихий протестующий возглас, и продолжил расспросы:
— Какими были твои родители? — поинтересовался он, — Кто-то из них был муэти?
Я поняла, что от разговора уйти все же не удастся, и, сладко потянувшись, отозвалась:
— Нет, вполне себе обычные люди. Мать родом из столицы, дочь отставного военного. Выйдя замуж за отца, разорвала все связи с семьей — я понятия не имею, какими они были и что из себя представляли. Отец — единственный сын Камити Оновьем, почтенной вдовы фермера. В общем, абсолютно ничего примечательного. От кого из них я унаследовала свою… особенность, мне также неизвестно.
— Вот как… — Змей чуть нахмурился, внимательно рассматривая меня, — Должен признать, ты очень умна для девочки, все детство проведшей среди коровников и умиротворяющих сельский пейзажей!
От тепла, чувства безопасности, запаха лекарств и успокаивающего тембра его голоса меня начало нещадно клонить в сон. Зевнув, я повернулась набок и, прикрыв глаза, поведала:
— Объективно можно сказать, что детство я провела в библиотеке школы Шири. С пяти лет я уходила из дому до рассвета, возвращалась — после заката. К коровам меня, кстати, и не подпускали почти, я только однажды помогала роды у Ки принимать, когда они на ночь пришлись…
Закончив эту тираду, я снова зевнула. Усталость отупляла, навалившись тяжелой подушкой, руки противно ныли, а тепло лежащего рядом Змея приятно согревало. Хотелось окончательно провалиться в сон, но Эйтан не пожелал оставить меня в покое, поинтересовавшись:
— И что, твои родители спокойно относились к тому, что ты почти не бывала дома?
— А на кой я им нужна? — удивилась я искренне, приоткрыв глаза ради такого дела, — Помощи от меня никакой, сплошные хлопоты, ещё и соседи пальцами тычут: уродов, сам знаешь, в деревнях не жалуют. А так всем хорошо: родителям не мешаю, сельчанам на глаза не попадаюсь, ещё и при деле — идеальный расклад. Да и мне, скажу честно, в школе было намного лучше, чем дома. Только представь: большинство комнат там были тёмные, после обеда все разбредались, и здание оказывалось в полном моём распоряжении, — я мечтательно улыбнулась воспоминаниям, — Я, правда, больше всего любила чердак. Там было темно, тихо и абсолютно безлюдно. Туда можно было принести книги, еду и маленький магический фонарик — его света хватало, чтобы читать. Помню, Кайил
— Что, серьёзно? — в голосе Эйтана прозвучало неприкрытое любопытство, и я, моргнув, с опозданием сообразила, что и кому рассказываю.
— Эйтан, мы были детьми! — поспешила я воскликнуть, — Мне было семь, Кайи — двенадцать. В таком возрасте какие только глупости не приходят в голову! Любому понятно, что мне не стать пэри ни при каких обстоятельствах, а Кайил, наверное, уже и вовсе обзавелся ранней лысиной и парочкой детей!
Змей рассмеялся, но что-то в его глазах заставляло насторожиться.
— А за что твой брат так ненавидел Императора? — полюбопытствовал Змей меж тем.
— Какой брат? У меня нет братьев! Кайил был моим другом, — улыбнулась я.
Брови Эйтана поползли вверх.
— Ты хочешь сказать, что твои родители вот так запросто разрешали тебе ночевать с каким-то посторонним парнишкой, склонным к антиправительственным идеям? — с недоверием уточнил он.
Я даже фыркнула в ответ на праведное возмущение Змея:
— Эйтан, очнись, я же не пэри! Поверь, в простых семьях к девочкам относятся совершенно по-другому.
— Простолюдины, — в голосе Эйтана послышалось неприкрытое пренебрежение, — Они действительно не имеют представления о правильном воспитании!
Отвечать на его слова я ничего не стала — глупостей за тот вечер было сказано предостаточно. Но для себя я была твердо убеждена: пэри, с детства вынужденные жить взаперти, редко бывают намного счастливее простолюдинок. Лишенные образования, свободы общения, подчиненные единственной идее — выйти замуж и родить сына, эти женщины были зачастую всего лишь украшением особняков их мужей, и цена им была невысока. Порою им приходилось бороться даже за ночи, проводимые в постели супруга, и это, на мой взгляд, было ужасно. Впрочем, я, как ни старалась, так и не научилась воспринимать спокойно такое обращение к женщинам. Наверное, самой сложной для прочтения исторической хроникой оказался для меня дневник юной пэри Эжити из рода Журавлей, которая описывала свою жизнь в доме мужа. Была она сорок пятой по счёту младшей женой, которой престарелый сластолюбец обзавелся в дурном расположении духа. И, читая дневник несчастной, спустя три года забитой камнями за прелюбодеяние, я окончательно осознала, что не позволю никому обрести столько власти над собою.
Я — не вещь, которой можно владеть.
Выражение лица Змея недвусмысленно намекало, что у него есть ещё вопросы в запасе, но отвечать на них желания у меня не было.
— Эйтан, как мы будем действовать завтра? — задала я давно крутившийся на языке вопрос, походя меняя тему, — Нам нужно будет попасть на балкон пэров…
— Нет, — прервал меня Змей лениво, — Мне нужно будет попасть туда, а ты останешься с Джиадой.
Сонливое настроение с меня как ветром сдуло. Подскочив на постели, я воскликнула: