Шанс для изгоев, или Прощай, Академия!
Шрифт:
Но в прошлом году Сойла не стало. Мы узнали об «экспериментальных» демонах, созданных из людей, король вернул полный контроль над рудниками благословенного серебра, магия подешевела в разы… Ну а возродившийся Барр услышал теорию о демонах и драконах.
В отличие от Сойла, его не интересовало ни золото, ни власть над миром, ни поклонение. И он занялся историей. Вернее, бросил меня, чтобы посвятить время образованию.
Согласна, в наставники мне путь заказан. Нет у меня ни обширных знаний, ни терпения… Но в данном случае Черный Дракон
Несправедливо? Маги так не считали. Печально? Большинство простых людей никогда в жизни не пожалели бы демона. Ужасно? В основном с точки зрения потусторонней сущности.
Барру хотелось крушить все вокруг, как когда-то, во времена их разрушительных стычек с Сойлом. Пусть бы колдуны поняли, каково это — быть беззащитной игрушкой в руках повелителя! Однако жизнь со мной научила его элементарной житейской мудрости.
Люди плохо понимают намеки. Они склонны винить в своих бедах кого угодно, лишь бы не себя. Нельзя силой сделать человека добрее. Мир не улучшить, пока большинству выгодно нынешнее положение дел.
— Я ничего не могу изменить, — говорил себе дракон, убеждая смириться и принять правила игры.
Но появилась Аюла… Ее магия творила чудеса. И она объявила, что Барру однажды тоже покорятся запредельные силы. После пары линек, да…
Это смахивало на предназначение.
Он долго раздумывал, не в том ли заключается его судьба, чтобы освободить всех томящихся на «цепи» драконов? Вдвоем они бы запросто перекроили мир под себя.
К счастью, Барр вполне четко осознавал: мир этого не перенесет.
Нельзя исправить то, что творилось веками. Превратите каждого, пусть даже самого слабого и никчемного демона в дракона — и на земле не останется ничего, кроме пепла.
— Открой для нас портал, — попросил Барр, обращаясь к Меле. — Такой, как в Тавенне. Мы подготовили все. Рисунок, благословенное серебро… От Ньельма осталась сова. Хочешь, найдем еще несколько для… для лучшей… как это называется?
Она нахмурилась.
— Не надо сов. Дыру между мирами ничто не стабилизирует. Их попросту разорвет от переизбытка энергии.
— Но в Тавенне ты сделала это! — напомнил Черный Дракон.
— Мы сделали это, — возразила колдунья. — Я и Ньельм. А отдачу с нами разделила Ив. Ладно, забудем. Хочешь уйти — останавливать не стану.
— А как же я? — вырвалось у меня.
— До моего возвращения ты за главную, — без промедления ответила Мела.
— А…
Я встретилась с ней взглядом и умолкла. Она все понимала и пыталась сгладить неловкость. В самом деле, разве у меня есть право что-то требовать от потусторонней сущности? Нужно отпустить его. Как Ферна. Уверена, будет гораздо легче, чем в прошлый раз. К потерям ведь, как и ко всему на свете, привыкаешь.
Или нет?
— Она симпатичная, правда? У нее
Я вздрогнула, обнаружив чешуйчатую морду над своим плечом.
— Больше не сравнивай ее с Сойлом. Девушки такого не любят, а жены — тем более.
— До первой линьки я слишком мелкий, поэтому мне нельзя жениться.
— Она подождет.
Барр вздохнул совсем по-человечески.
— Целый год? Вряд ли… С такими ресницами ей не остаться в одиночестве.
Мне вспомнилась давняя фраза драконихи.
«Даже в этом мире меня считают уродиной», — произнесла она что-то вроде этого.
Но посвящать Черного Дракона в свои наблюдения я не стала.
Экспертом в драконьей красоте меня назвать сложно, а попусту чесать языком не имело смысла. Да и полюбил он ее, несмотря на сходство с Сойлом. Наверное, потому, что Аюла — его судьба…
«Или потому, что он никогда не встречал других драконов женского пола», — вякнул внутренний голос.
Я приказала ему заткнуться и не лезть не в свое дело. Почему вечно надо все портить? Нет бы порадоваться за чужое счастье — нужно обязательно к чему-то придраться!
— Она хорошая, а это главное, — уверила я.
«Глуповатая, послушная, чувствительная — идеальная жена. Артану бы подошла», — продолжало издеваться подсознание.
— Тебе нравится? — в голосе Барра слышалась затаенная радость.
Он что, жаждал моего одобрения? Мне стало совестно, и я принялась восхвалять Аюлу на все лады.
Потом мы прощались. И тайком плакали. Я, по крайней мере…
А когда крылатые фигуры, одна из которых уносила Мелу, исчезли за облаками, грусть отошла на второй план, поскольку нагрянули новые заботы.
У Аюлы действительно было доброе сердце. Она не отказала никому.
Я растерянно смотрела на волосато-когтистые силуэты, избегавшие взглядов друг друга, и не представляла, с какой стороны расхлебывать очередную кашу. К слову, разобрать, кто есть кто, удалось не сразу.
Илона почти не изменилась. Зачем ей вообще понадобилось это «первичное состояние»? Она ни на что не жаловалась. Разве что «за компанию», «на всякий случай» и «авось однажды пригодится»?
Лилея прилично поднабрала в весе и болезненной худобой уже не отличалась. Ее волосы потемнели, кожа приобрела молочно-белый оттенок, как у северянки. Сомневаюсь, что девушка стремилась именно к этому, но то было ее решение.
С Медором все обстояло куда заметнее и, скажем честно, более впечатляюще. Он «усох» вдвое, будто помолодел… И лысина увеличилась. Вернее, его голый череп сверкал на солнце и вряд ли у кого-то получилось бы обнаружить на нем хоть волосинку.
Эньер услугами драконихи не воспользовался, а потому являл собой образец нормальности в этом сборище непонятных личностей. А вот Брен…
Так, секундочку. С Бреном явно произошло что-то не то. Он выглядел как сущий подросток… И вел себя так же — разинув рот, глазел на девушек.