Шанс для неудачников. Том 1-2
Шрифт:
– Если верить Визерсу, в войне у Альянса шансов вообще нет.
– Ну да, – согласился Риттер. – Если верить.
До корабля осталось всего полсотни шагов. Я остановился.
– Джек…
– Да? – Он успел пройти пару метров, прежде чем обнаружил, что меня уже нет рядом.
– Мы ведь оба умрем здесь, так?
– Да, – сказал он. – Скорее всего, так оно и будет.
– И очень скоро.
– Да.
– И ты понимаешь, что я уже ничего никому не расскажу, так что политика умолчания более не имеет смысла.
– С практической
– Кто такой Холден?
– Понятия не имею, – вздохнул он. – Сам очень хотел бы это понять, но… наше общение было слишком скоротечным.
– У тебя ведь должна быть какая-то теория, которая бы все объясняла. Ладно, не все, но хоть какие-то частности.
– Увы. Я развел бы руками, но у меня броня подклинивает. Самая разумная теория, которая объяснила бы его «воскрешения», заключалась в том, что Феникс – это не один человек, а организованная группа. Может быть, генетически улучшенные особи, клоны или что-то вроде того. Но в твою историю это не вписывается.
– В мою историю много чего не вписывается.
– Зато финал немного предсказуем. – Он усмехнулся.
Кстати о клонах.
Манерой вести диалог и некоторыми своими поведенческими реакциями Риттер периодически напоминал мне Сола, и чем ближе он подбирался к объекту охоты, тем чаще проявлялось это сходство.
Поскольку они не были кленнонцами и шансы, что они вылезли из одной пробирки, были исчезающе малы, мне стоило поискать другое, менее очевидное объяснение.
Возможно, на их манерах просто сказывалась их принадлежность к одному ведомству, а возможно, полковник Риттер за время охоты слишком долго всматривался в бездну генерала Визерса, и бездна посмотрела на него в ответ.
Наблюдение меняет наблюдаемый объект, наблюдение меняет наблюдающего, а в нашем случае речь шла не только о наблюдении. Могли ли маневры генерала Визерса произвести на Джека столь глубокое впечатление, что тот неосознанно начал ему подражать? Или даже не совсем неосознанно?
Как бы там ни было, крайне любопытно было бы посмотреть, как они поведут себя, встретившись лицом к лицу. Ну, в те короткие секунды до того, как они начнут палить друг в друга из всех орудий.
– В принципе на завершающей стадии нашей операции ты мне уже не нужен, – заявил Риттер. – Если хочешь, можешь остаться здесь.
– И что мне это даст?
– Проживешь чуть дольше.
– Нет, – сказал я. – В этом нет смысла.
– Несколько часов, – сказал Риттер. – Может быть, даже пару дней, если повезет и скаари не будут усердствовать в поисках.
– И чем мне заниматься эти несколько часов или дней?
– Я знаю? Медитировать, попробовать примириться с собой. Или можешь просто подрочить. Тут, знаешь ли, у каждого свои предпочтения.
– Говорят, что ожидание смерти хуже самой смерти, – сказал я.
– Забавно, – сказал Риттер. – Как будто кто-то из тех, кто имел возможность сравнить, имел еще и возможность кому-то об этом рассказать.
Едва
За время всей этой процедуры никто не проронил ни слова.
Когда мы были уже почти полностью упакованы для последнего боя, только что без шлемов, Риттер махнул рукой, попросив следовать за ним, и потопал в ходовую рубку.
– Полагаю, там тебя ждет приятный сюрприз, – сказал он. – То есть, наверное, это был бы приятный сюрприз, если бы расклад был несколько иным. А сейчас это просто сюрприз.
– Я не люблю сюрпризы. В чем дело?
– Когда они решили прорываться, Азим вызвался быть первым и отвлечь огонь на себя. Поскольку шансы его в таком случае расценивались крайне невысоко и он сам это понимал, он настоял на том, чтобы пилотировать «Ястреб» в одиночку. Вообще без экипажа.
– То есть капитан Штирнер…
– Сидит сейчас за джойстиками этого корабля, – сказал Риттер. – Потому что мой пилот примеряет боевой скафандр и готовится пойти с нами.
Это было странно, но я все же испытал какое-то облегчение при известии о том, что Кира жива. Конечно, в дальней, да и в самой ближней перспективе сей факт не имел никакого значения, и вряд ли у нас останется время, чтобы хотя бы попрощаться наедине, но мне стало чуточку лучше.
Самую малость.
Говорят, что перед смертью у человека обостряются все чувства. Не знаю, как у других, а у меня все происходит наоборот. Чем реальнее летальный исход, тем больше на меня накатывает безразличие к собственной судьбе, эмоции приглушаются, и все, что недавно казалось таким важным, становится мелким и незначительным.
Может быть, это какая-то своеобразная защитная реакция. А может быть, просто вот такой я урод.
Кира действительно сидела за джойстиками в кресле первого пилота, и, когда я вошел, мы обменялись с ней взглядами. Хотелось бы мне сказать, что я прочел в ее глазах что-то, кроме спокойной решимости, но это было бы враньем. Или я просто не умею читать по глазам.
Осторожно, пытаясь ничего не сломать, Риттер уселся в кресло штурмана. Я просто прислонился к стене и стал смотреть на затылок капитана Штирнер, вернувшейся к управлению судном.
– Подлетное время? – осведомился Риттер.
– Тридцать шесть минут. Что мне следует искать в конечной точке?
– Там должен быть остров, – сказал Риттер. – Небольшой скалистый остров.
– И?
– Если я что-то понимаю в секретных военных базах, из космоса ее не должно быть видно, – сказал Риттер. – Но если знать, что ищешь, то при визуальном контакте на небольшом расстоянии можно обнаружить некие характерные признаки. К тому же там неподалеку должен быть припаркован целый крейсер.