Шанс на независимость

Головачев Василий Васильевич

Нет, это не было реакцией унца на атаку, просто Гловитц инстинктивно активировал В-портал, как это уже случалось с ним раньше во время схватки с русским, и оказался в кабине В-терминала в своём загородном доме под Брюсселем.

Выругался, осознав, что произошло. В бешенстве выбил зубы сунувшемуся к нему охраннику… и успокоился. По идее, никто не должен был знать, что случилось в России, а точнее — над Россией, а его мистическое исчезновение в московском аэропорту Шереметьево видели всего несколько человек, которым можно

было внушить, что это им показалось.

Сбросив с себя сутану священника, Гловитц с наслаждением поплескался в бассейне с водой, насыщенной ароматами сельвы родной планеты Свисс-иллеша.

Из бассейна в кабинет он вышел в благодушном настроении и даже посочувствовал охраннику, которому выбил зубы.

— Это спецоперация, — пошутил он, похлопав рефаима по щеке, — а спецоперации всегда проводятся без наркоза.

Раздумывая, что доложить Владыке, он собрался в офис Интерпола, выслушивая на ходу по лонг-рации сообщения, поступавшие из России.

Судя по докладам, никакой паники в высших эшелонах российской власти не случилось. Президенту и премьеру доложили об «успешном испытании нового зенитно-лазерного комплекса», и взрыв неизвестного объекта в космосе, на высоте ста сорока километров, получил логическое объяснение, удовлетворившее всех — от военных до астрономов и уфологов.

Сплоховал только (по мнению Гловитца) русский Поводырь Есенберлин, поспешив доложить Владыке об истинной подоплёке происшедшего.

Гловитц скрипнул зубами, вынося коллеге заочный смертный приговор, хотя при этом он понимал, что Есенберлин просто страхуется, не желая предстать перед трибуналом АПГ. Даже после провала в России министр-оборотень хотел жить.

Ладно, я с тобой ещё разберусь, пообещал ему мысленно Гловитц, продолжая обдумывать версию доклада, объясняющую его личную неудачу в схватке с русским экзором. Однако полностью разобраться с ситуацией не успел, Владыка опередил его, вызвав по ментальному каналу; русские называли этот способ мысленного общения неяслухом.

«Прошу прибыть ко мне в пятнадцать ноль-ноль, дорогой Свисс-иллеш, — вкрадчиво сказал Лейборист. — Подготовьте доклад о вашей деятельности в России».

«Доклад уже готов, Владыка, — смиренно ответил Гловитц. — Хотел бы только предварительно заявить…»

«Никаких предварительных заявлений, дружище, расскажете всё при встрече».

И канал мыслесвязи растаял.

Гловитц высунул длинный раздвоенный язык, что у рептилоидов его вида означало оскорбление.

Приглашение Владыки ничего хорошего не сулило, а поскольку у него были свои информаторы везде плюс полученный донос Есенберлина, ждать похвал за «превышение полномочий» и «заспинную» деятельность не приходилось. И хотя Гловитц считал, что имеет право на самостоятельные операции, мысль о том, что к визиту надо подготовиться, показалась ему верной.

Он и подготовился, вызвав для сопровождения особый отряд рефаимов, специализирующихся

на охране ВИП-персон.

В пять часов пополудни он прибыл в резиденцию партии Лейбориста в Лондоне, воспользовавшись новой кабиной В-терминала, недавно установленной вместо старой, взорванной русскими.

Его встретили два личных телохранителя Владыки, всегда сопровождавшие его в поездках за рубеж.

— Хозяин ждёт, — сказал один из них по-английски.

Кабина за спиной Гловитца сработала ещё раз, и в коридор вышли телохранители главного контрразведчика, такие же мощные, массивные, исполненные ощутимой угрозы.

Встречавшие обменялись мрачными взглядами.

— Хозяин ждёт вас одного, — заикнулся второй гигант.

— Я имею право быть не один, — лучезарно улыбнулся Гловитц. — Идите вперёд.

Рослые рефаимы развернулись и потопали в апартаменты босса партии, остановились перед дверью в его кабинет. Один скрылся за дверью, второй повернулся к гостям, расставил ноги.

«Что за фокусы, Свисс-иллеш? — послышался недовольный мыслеголос Лейбориста. — Вы не в Парламенте и не в своей конторе. Извольте отправить своих дуболомов обратно».

«Они подождут меня здесь, Владыка, — смиренно ответил Гловитц. — Сразу после встречи с вами я отправлюсь с ними в Америку. Разрешите войти?»

Лейборист помолчал, отдавая, очевидно, какое-то распоряжение своему телохранителю.

«Прошу».

Дверь открылась, выпуская рефаима в синей униформе, он шире распахнул створку:

— Проходите. А вы останьтесь. — Последние слова относились к телохранителям Гловитца.

— Подождите меня, — сказал им Гловитц спокойно. — Всё будет так, как должно быть, даже если будет иначе.

Эту фразу он где-то вычитал, и она ему так понравилась, что он взял её на вооружение.

Владыка сидел за рабочим столом, массивностью напоминавшим Баальбекскую веранду, и разглядывал какую-то картину в объёме компьютерного монитора. При появлении своего коллеги он не встал, только повернул голову, что уже было оскорблением. Но Гловитц сделал вид, что не замечает этого. Шагнул к столу, поклонился.

Глаза Лейбориста вспыхнули. Но заговорил он почти дружелюбно, причём на галл-эсперанто:

— Как мило, господин вице-президент Интерпола, что вы после возвращения из России сразу приехали ко мне.

— Был занят, — проглотил издёвку Гловитц.

— Присаживайтесь, уважаемый Свисс-иллеш. Как говорят русские: в ногах правды нет.

— Её нет и выше, — парировал Гловитц, но сел, продолжая сохранять маску преувеличенного внимания на лице.

— Расскажите нам, любезный Свисс-иллеш, как вам удалось подставить нас всех? Ведь махинация с модулем ваших рук дело?

Лицо Гловитца — человеческое лицо, созданное маскером, не дрогнуло. Но в душе поднялась мутная волна ярости. Правда, ответил он сдержанно: