Шансы. Том 1
Шрифт:
С какой, черт возьми, стати он должен об этом помнить?
— Он здесь, нет?
— Да. — Она быстрыми глотками пила виски из принесенного официантом бокала. — Он хотел бы повидаться с тобой. Ведь ты у него единственный, Джино.
Ну конечно. А что, если бы он, оставаясь его единственным, не был богат и влиятелен? Тогда этому сукину сыну по-прежнему хотелось бы его увидеть?
Черта с два.
— Я же говорил тебе, — устало произнес Джино, — двадцать тысяч предназначались на то, чтобы он никогда уже не стоял
Впечатление было такое, что она его и не слышала.
— Уже два года, как он вышел из тюрьмы. И ведет себя хорошо. Заботится обо мне.
О да. Пока на руках были двадцать тысяч — почему бы и нет?
— Чего ты сейчас от меня хочешь, Вера?
— Только дай своему отцу шанс, и все.
— Не употребляй этого слова. — В голосе Джино звучала злость.
— Какого?
— «Отец» и всю эту прочую чушь. Забудь про это.
— Он — твой отец, и с этим ничего не поделаешь. — Она не отрывала теперь от Джино своего взгляда, в глазах — слезы. — Я же дала ему шанс. Почему ты не можешь?
Он поднял свой стакан, пригубил.
Вера уловила этот момент колебания.
— Я никогда в жизни ни о чем тебя не просила. Поверь ему. Ради меня, ну хотя бы повидайся с ним. Джино кивнул, сам не зная почему.
— О'кей, я увижусь с ним. Ее заплывшее лицо просияло.
— Я так и знала, что ты не подведешь меня.
— Я сказал, что увижусь с ним. Больше ничего. Это вовсе не значит, что я брошусь ему в объятия с криком «кто старое помянет»!
Вера поднялась.
— Пойду приведу его.
— Что?
— Он здесь, в вестибюле. Я же знала, что ты мне не откажешь.
Она исчезла, прежде чем он смог остановить ее. Проклиная себя в душе, Джино потел, тер пальцем шрам на щеке.
Он сделал знак официанту принести еще порцию виски и попытался вспомнить, каким он видел Паоло в последний раз. Сколько, интересно, лет прошло? Шестнадцать? Семнадцать? Во всяком случае, немало. И все-таки недостаточно много. Он был тогда мальчишкой. Но даже тогда он был больше мужчиной, чем его отец.
С удовлетворением Джино вспомнил взбучку, которую когда-то задал отцу.
Взгляд его переместился ко входу в бар, и в этот момент вошла Вера. Но вошла она не с Паоло, а с тощим прихрамывающим стариком, чьи редкие седые волосы едва прикрывали вспотевший череп. По мере их приближения до Джино начало доходить — и все-таки это Паоло, в конце концов. Неужели годы могут так обойтись с человеком?
Джино помнил, что отец, правда, всегда был худым и жилистым, но куда делись густые каштановые волосы и правильные в целом черты лица? Сейчас к столику подходил человек с лицом спившегося забияки и драчуна. Сломленный судьбой, он стоял перед Джино. Наконец, пьяновато улыбнувшись, Паоло похлопал его по плечу.
— Привет, сынок. Давно не виделись.
Привет, сынок? Джино не верил своим ушам. Привет, сынок?
— Паоло, — обратился Джино к отцу, стряхивая с плеча его руку, — сядь.
Паоло уселся. Села и Вера.
— Ну, сынок… — начал Паоло.
— Завязывай с этим дерьмом — «сынок» и все прочее, — холодно приказал Джино.
Улыбка на лице Паоло дрогнула, но не исчезла бесследно.
— Джино, — с придыханием заговорила Вера, — не нужно так, а? Никаких драк у нас больше не предвидится.
— Это так, согласен, — великодушно подтвердил Паоло. Джино смерил его тяжелым взглядом.
— Что тебе от меня нужно? Еще денег — чтобы проссать и их?
— С деньгами нам просто не повезло. — Паоло покраснел.
— Да? — голос Джино звучал устало. — Тебе нужна работа, и я тебе ее дам. Но больше ты у меня ни доллара не выпросишь. Я, так и быть, подыщу тебе какое-нибудь занятие, но один неверный шаг — и вое. Ты понял меня?
Паоло бросил на него угрюмый взор.
— Он переменился, — встряла в разговор мужчин Вера. — Ты и сам это увидишь, Джино. Ты не пожалеешь, что дал ему работу. — Она подтолкнула Паоло. — Правда же, милый?
Рот его вновь растянулся в пьяной усмешке.
— Правда.
Джино поднялся из-за стола.
— Значит, договорились. Приведешь его завтра в клуб, к шести вечера. — Он щелкнул пальцами официанту. — Накорми их обедом. Счет пришлешь мне.
— Будет исполнено, мистер Сантанджело. Не сказав больше ни слова, Джино вышел из ресторана. Остановившись у бровки тротуара, он сплюнул. Ему всегда этого хотелось при виде Паоло.
КЭРРИ. 1939
Аборт. Дорогая и опасная затея. Она действительно этого хочет?
Да.
Грязная квартира. Все ее сбережения. Старая негритянка с парой ржавых ножниц в руке.
Раздирающая боль и чувство унижения.
Чтобы она не кричала, ей дали выпить отвратительного самогона, который обжег горло.
Наконец Кэрри вернулась в свою комнату. Без сил. В полном одиночестве. Кровотечение длилось целый день. А потом ничего, кроме отчаяния. Прервать беременность не удалось.
В голову лезли разные мысли. Разыскать Джино Сантанджело? Фредди Лестера? Ни за что.
Покончить с собой? Возможно. Некоторое время она тешила себя этой мыслью. Покой — это так заманчиво, но самоубийство от нее никуда не уйдет.
Во всем мире у нее только и оставалось, что двадцать три доллара и зреющий в чреве ребенок. Нельзя больше лежать в этой чужой, на время снятой комнате и чего-то ждать. Не было в мире Прекрасного Принца, спешившего в Гарлем на белом коне, чтобы спасти ее. Она когда-то нашла в себе силы победить наркотики. Неужели же сейчас она сломается?
Ей не исполнилось еще и тридцати.