Шансы. Том 1
Шрифт:
— Синди живет со мной, — объяснил тот. — У нас неплохое гнездышко в районе Сто десятой улицы.
— Да, здорово здесь все переменилось. Вот уж никак не ожидал, что ты так окрутишь моего приятеля, — обратился Джино к Синди.
— Это почему же? — требовательно спросила девушка. Джино пожал плечами.
— Как тебе сказать. Просто Банан никогда не казался… — Слова застряли у него в горле. Как он мог сейчас сказать, что Банан никогда не казался ему парнем, способным довольствоваться одной-единственной юбкой? Банан, последний из поколения великих трахалыциков. Он решил сменить
— А что, в школу ты больше не ходишь?
Она облизнула жирно обведенные помадой губы.
— Я ее ненавидела точно так же, как ненавидела свой дом. Поэтому и ушла — оттуда и оттуда. Мне семнадцать — я достаточно взрослая, чтобы делать то, что мне самой хочется. Ведь это моя жизнь, правда?
Семнадцать. Столько же, сколько и Леоноре. Но как же они отличаются друг от друга. Синди — ловкая, накрашенная, распахнутая настежь. И Леонора — мягкая и удивительно красивая, наивная, как нетронутый цветок.
— А Катто вы поблизости не встречали?
— Катто! — Банан произнес это имя с отвращением, все равно что выплюнул. — Такой тупица! До сих пор сосет мамочкину сиську.
— Что ты хочешь сказать?
— То, что он хуже чирья в заднице. Сам не знает своей выгоды. До сих пор копается в мусоре со своим стариком. И вот это-то он называет зарабатывать деньги! Нет, больше он меня нисколько не интересует.
— Хочу танцевать, — заявила Синди.
— Через минуту.
— Сейчас.
Банан смущенно улыбнулся.
— Ладно, сейчас.
Джино следил взглядом за тем, как они кружились на крошечной площадке для танцев; время от времени он обводил глазами комнату, полную людей. Толстый Ларри стоял за стойкой рядом с человеком, в котором Джино признал Эдди. В полумраке виднелись еще несколько знакомых лиц. Восстановить прежние связи будет делом нетрудным.
Он прихлебывал виски из своего стакана и наблюдал за Бананом и Синди. Девушка работала на толпу, вертя своей круглой попкой, всплескивая грудью. Все та же Дразнилка. Такая же хорошенькая. Однако какой бы привлекательной Синди ни была, его это больше не волновало. Теперь у него есть Леонора, а она стоила их всех, вместе взятых.
На следующий день Джино решил навестить Катто. Тот жил неподалеку, в изрядно обветшавшем доме, где квартиры сдавались внаем. Вместе с Катто в трех комнатах проживали его отец, мать и четверо младших братишек и сестренок. Джино всегда принимали там как родного.
— Миссис Боннио. — Он поцеловал открывшую ему дверь женщину, лицо которой преждевременно состарил тяжелый труд. — Катто дома?
— Джино! Когда ты вернулся?
— Только вчера. Я был в Сан-Франциско.
— А я-то считала, что ты в тюрьме, дрянной мальчишка! — Она дружески похлопала его по плечу. — Катто! Катто! Поди посмотри, кто пришел! Останешься с нами поужинать? — повернулась она к Джино.
В прихожую вышел Катто, принеся с собой знакомый, но уже позабытый Джино запах мусорной свалки.
— Джино! Ах ты душа пропащая! — Друзья обнялись. — Мы все так скучали по тебе.
Исходящий от Катто запах никогда особенно не тревожил Джино — он привык к нему с детства. Во время ужина, сидя вместе со всеми за столом,
— Что случилось с Бананом? Он стал похож на настоящего пижона. Как это так вышло, что он процветает, а ты по-прежнему копаешься в дерьме?
Лицо Катто окаменело.
— А ты ничего не слышал?
— О чем?
— Знаешь, чем Банан зарабатывает на свои роскошные костюмы?
— Знал бы — не стал спрашивать. — В это же мгновение Джино понял, что он сейчас услышит, и догадка его оказалась верной.
— Он убивает людей, — очень просто сказал Катто. — За деньги. Если кто-нибудь заплатит ему пятьсот долларов за то, чтобы расправиться с тобой, то ты — мертвец, поверь мне.
Джино молчал. Слова Катто в общем-то его не поразили. Насилие уже давно стало составной частью и его собственной жизни. Но Розовый Банан и — убийца? В это как-то не верилось.
— Дерьмо, — сплюнул Катто. — Я больше с ним не вижусь, и коли у тебя есть на плечах голова, ты поступишь так же.
Голова у Джино на плечах была, но друг — это все-таки друг. А потом, кто знает, что готовит будущее, и кто именно из друзей может ему потребоваться в трудную минуту.
Старик откашлялся и сплюнул мокроту в мятый носовой платок.
Джино не поднял даже головы от листа бумаги. С великим усердием он копировал слова, написанные для него на каком-то обрывке: дорогая моя Леонора, дорогая моя любовь».
Это было уже четвертое его письмо за последние несколько недель. Стыдясь своей необразованности, он поневоле обращался к старику, мистеру Пуласки, за помощью в орфографии и пунктуации. Жил мистер Пуласки этажом выше, так что далеко идти Джино не пришлось. Услуги старика стоили ему всего несколько долларов и освобождали от гнетущего чувства неловкости за свою безграмотность. К тому же общение с верхним жильцом стало для Джино неплохой школой.
От Леоноры он получил два ответных письма. Написанные ее восхитительным почерком на благоухающей розовой бумаге, эти письма Джино вечно носил с собой, даже в мыслях не соглашаясь расстаться с ними. Пришло послание и от Косты, в котором тот умолял друга не забывать о разговоре с Франклином, удостоившим Джино этой чести в день его отъезда из Сан-Франциско. Джино и в самом деле хорошо помнил их беседу. Франклин привел его в свой кабинет и прочитал целую лекцию о том, что Джино должен, а чего не должен делать в своей жизни: преступления себя не окупают и так далее, и тому подобное…
Преступления себя окупали. Для Джино это было непреложным фактом. За то время, которое прошло после его возвращения в Нью-Йорк, к хранившимся в банковском сейфе деньгам он успел добавить еще две тысячи. А все, что для этого понадобилось сделать, — угнать машину, которую потом использовали при ограблении банка, а затем самому посидеть разок за рулем, перевозя украденные где-то меха. Два совершенно необременительных задания, перед их выполнением Джино взвесил все детали самым тщательным образом — оказаться в тюрьме еще раз никак не входило в его планы.