Шантарам
Шрифт:
Я говорил то, что думал, то, что считал правильным. Но в глубине души я понимал, что доводы Санджая хотя и неправильнее моих, но сильнее. То, что происходило с Валидлаллой под нажимом Чухи, ожидало в будущем и другие группировки, и мы все понимали это. Валид формально еще возглавлял мафию, носившую его имя, но он был стар и болен. Он передал значительную часть своих полномочий молодому преемнику, и заправлял всем фактически Чуха. Чуха был ловок и агрессивен, он каждый месяц отвоевывал новые территории с помощью грубой силы или давления. Если Салман не пойдет на объединение с Валидлаллой, то рост ее влияния рано или поздно обязательно приведет к открытому конфликту, к войне.
Я, конечно, надеялся, что победит Салман, но понимал, что в случае
— Но все это лишь разговоры, — бросил я, поднимаясь. — Я с вами, как бы все это ни обернулось. Увидимся позже.
Я вышел на улицу, а Санджай кричал мне вслед под общий смех:
— Ахнчудх! Ганду! [176] Наговорил кучу гадостей и смылся. Вернись немедленно!
Абдулла ударил ногой по педали стартера.
— Не терпится на тренировку? — спросил я, садясь позади него. — Расслабься. К чему торопиться? Я все равно побью тебя.
Вот уже девять месяцев мы тренировались в маленьком, темном, пропахшем потом и эксклюзивном спортзале возле Ворот Элефанты на причале Болларда. Этот спортзал был оборудован Хусейном, членом мафии Кадера, потерявшим руку в битве с бандой Сапны, и предназначался исключительно для гангстеров. В зале были гири, штанги и скамейки, мат для дзюдо и боксерский ринг. Запах человеческого пота, как свежего, так и пропитавшего кожаные перчатки, пояса и даже муфты на штангах, был таким едким, что щипало глаза, и спортзал был единственным местом в этом районе, которое обходили стороной крысы и тараканы. Стены и деревянный пол были в пятнах крови, а тренирующаяся здесь молодежь получала за неделю такое количество всевозможных травм, с каким вряд ли приходится иметь дело бригаде скорой помощи в жаркую субботнюю ночь.
176
Ублюдок! Засранец! (хинди)
— В другой раз, — рассмеялся Абдулла через плечо, вливаясь в быстрый транспортный поток. — Сегодня мы не будем биться. Сегодня я хочу сделать тебе сюрприз. Очень хороший сюрприз.
— Ты меня пугаешь, — крикнул я в ответ. — Что еще за сюрприз?
— Помнишь, я возил тебя к доктору Хамиду? Это тоже был сюрприз для тебя.
— Ну да, помню.
— Сегодняшний сюрприз намного лучше.
— Да? Это меня все-таки не очень успокаивает. Ты не можешь поподробнее?
— А помнишь, как я послал тебе медведя, чтобы ты обнялся с ним?
— Ну еще бы! Могу ли я забыть Кано?
— Ну так вот. Этот сюрприз гораздо лучше того.
— Знаешь, между доктором и медведем довольно мало общего, так что это ничего мне не говорит, братишка, — надсаживался я, перекрикивая рев двигателя.
— Ха! — воскликнул он, остановившись на перекрестке. — Вот что я тебе скажу. Это такой хороший сюрприз, что ты простишь меня за то, что мучился, когда думал, будто я умер.
— Я и так простил тебя, Абдулла.
— Ни фига ты не простил, братишка. Ты так меня мордуешь на боксе и карате, что все мои бесчисленные раны вопят.
Это было неправдой, я обращался с ним осторожнее, чем он со мной. Хотя Абдулла быстро входил в норму, он так и не восстановил полностью сверхъестественные силу и ловкость, какими обладал до того, как его изрешетили пули полицейских.
— Ну ладно, — рассмеялся я, — если ты так ставишь вопрос, будем считать, что я не простил тебя!
— А после этого сюрприза ты простишь меня уже окончательно, — крикнул он. — Но хватит гадать о сюрпризе, скажи мне лучше, что ответил Салман Санджаю насчет этого ублюдка Чухи?
— Откуда ты знаешь, что мы говорили о Чухе?
— Во-первых, это было видно по лицу Салмана, а во-вторых, Санджай сказал мне сегодня утром, что хочет еще раз попытаться уговорить Салмана войти в союз с Чухой. Так вот я и спрашиваю, что Салман ему ответил?
— Ты и сам это знаешь, — ответил я спокойно, так как мы опять остановились на перекрестке.
— Да? Нушкур Алла. — Слава Богу.
— Ты так ненавидишь Чуху?
— Нет, я не ненавижу Чуху, — ответил он, трогаясь с места вместе с остальным транспортом. — Я просто хочу убить его.
Мы помолчали, вдыхая теплый ветер и наблюдая за развитием чернорыночных отношений на знакомых нам улицах. Сотни мелких и крупных сделок и афер совершались вокруг ежеминутно. Все они тоже были нам знакомы.
Когда мы застряли в пробке позади большого автобуса, я заметил на тротуаре Таджа Раджа, карманника, промышлявшего обычно возле Ворот Индии. Много лет назад на него напали с мачете и чудом не снесли ему голову. После этого он говорил скрипучим шепотом, а голова его была так сильно свернута на сторону, что перевешивала всякий раз, когда он согласно мотал ею, и он с трудом удерживал равновесие. Он работал в паре со своим другом Индрой, разыгрывая воровской трюк со столкновением и падением. Индра, прозванный Стихоплетом, почти все свои фразы рифмовал как стихотворные строфы. Получалось это у него здорово, и первые несколько строк всегда поражали слушателей своей красотой, но затем он неизменно сбивался на такую похабщину, что даже видавшие виды мужчины ежились. Рассказывали, что однажды Индра вызвался читать стихи по микрофону во время празднества на Колабском рынке, и спустя пару минут рынок был пуст, даже торговцы сбежали. Полицейские тоже растерялись, и лишь когда Стихоплет остановился на минуту, чтобы перевести дух, они спохватились и прогнали его. Я был знаком с ними обоими и хорошо относился к ним, но старался не приближаться к ним ближе, чем на метр. Автобус наконец с урчанием ожил и медленно тронулся с места, и в этот момент я увидел, как Индра, притворяясь слепым — не идеально, надо сказать, ему случалось исполнять это и получше, — налетел на иностранца, а Тадж Радж, изображая заботливого прохожего, помог им обоим удержаться на ногах, а туристу также — освободиться от отягощавшего его карман кошелька.
— А почему ты этого хочешь? — спросил я Абдуллу, когда нам удалось отцепиться от автобуса.
— Чего?
— Убить Чуху.
— Я знаю, что он встречался со шпионами из Ирана — якобы решал какие-то денежные дела. Санджай говорит, это был просто бизнес. Но я думаю, не только бизнес. Я думаю, что он в заговоре с ними против мафии Кадера, против нас. Поэтому я и хочу его убить, Лин.
— Понятно, — отозвался я, радуясь, что мой бесшабашный иранский друг разделяет мое недоверие к Чухе, но тревожась за него. — Только не делай ничего без меня, ладно?
Он лишь повернул чуть-чуть голову в мою сторону, продемонстрировав белые зубы в ухмылке.
— Я серьезно, Абдулла. Обещай мне!
— Тхик хайн, братишка! — Ладно! — крикнул он мне в ответ. — Я позову тебя, когда придет время.
Он остановился около кофейни «Стрэнд», где я любил завтракать, и повел меня в направлении Колабского рынка.
— Тоже мне сюрприз, — бросил я. — Я тут бываю почти каждый день.
— Я знаю, — отозвался он, загадочно ухмыляясь. — И не я один.