Шантарам
Шрифт:
— Я часто улыбаюсь, — повторила Карла, нахмурившись, в то время как сквозь ее плотно сжатые губы пробивалась улыбка.
Мы опять замолчали, глядя друг на друга. Глаза ее были, как зеленая вода у морского рифа, в них плясали солнечные зайчики, а смотрела она с такой сосредоточенностью, какая говорит обычно об испытываемом страдании или напряженной работе ума, или о том и другом одновременно. Свежий ветер шевелил ее рассыпанные по плечам волосы — такие же черные с коричневым отливом, что и ее брови с длинными ресницами. Ненакрашенные губы были
— А над чем вы с женщинами так весело смеялись?
Она приподняла одну бровь со знакомой сардонической полуулыбкой.
— Это что, для поддержания разговора?
— Возможно, — рассмеялся я. — Я почему-то сегодня нервничаю в твоем присутствии. Прошу прощения.
— Не за что. Это скорее даже комплимент — нам обоим. Но если ты действительно хочешь знать, по какому поводу мы смеялись, то могу сказать: в основном по поводу тебя.
— Меня?
— Да. Они рассказали мне, как ты обнимался с медведем.
— Ах, вот что! Да, это, наверно, было и впрямь смешно.
— Одна из женщин изобразила, какое у тебя было выражение перед тем, как ты обнял его. Но особенно веселились они, пытаясь отгадать, почему ты это сделал. Все по очереди высказывали свое мнение. Радха — она, кажется, твоя соседка?..
— Да, она мать Сатиша.
— Так вот, Радха предположила, что тебе было жалко медведя. Это всех страшно насмешило.
— Представляю, — сухо бросил я. — А что предположила ты?
— Я сказала — возможно, ты сделал это потому, что тебе все интересно и ты все хочешь испытать на себе.
— Вот забавно! Одна моя знакомая говорила мне когда-то то же самое — что я нравлюсь ей потому, что всем интересуюсь. Позже она призналась мне, что по той же причине она меня и бросила.
На самом деле та знакомая сказала, что я всем интересуюсь, но ничем не увлекаюсь всерьез. Я до сих пор вспоминал это, до сих пор это причиняло мне боль и до сих пор было правдой.
— Ты не… интересуешься мной настолько, чтобы помочь мне в одном деле? — спросила Карла совсем другим тоном, очень серьезно и взвешенно.
«Так вот почему она пришла ко мне, — подумал я. — Ей нужно от меня что-то». Моя уязвленная гордость зашипела и выгнула спину озлобленной кошкой. Она не соскучилась по мне — я просто понадобился ей. Но она пришла ко мне и хотела попросить о чем-то меня, а не кого-нибудь еще. Это утешало. Поглядев в ее серьезные зеленые глаза, я понял, что ей нечасто приходится просить о помощи. И еще я чувствовал, что в этом деле сошлось очень многое, — может быть, слишком многое.
— Конечно, — ответил я, стараясь не слишком затягивать паузу. — Что за дело?
Она проглотила комок в горле вместе со своим нежеланием обращаться ко мне с просьбой и проговорила,
— У меня есть подруга, ее зовут Лиза. Она оказалась в отчаянном положении. Она работает в одном месте… в публичном доме, вместе с другими девушками-иностранками. Связалась с этим по необходимости, а теперь влезла в долги, очень большие, и хозяйка этого заведения не отпускает ее. Я хочу помочь ей выбраться оттуда.
— У меня есть немного…
— Проблема не в деньгах. У меня есть деньги. Проблема в том, что хозяйка очень ценит Лизу и не отпустит ее, сколько бы мы ни заплатили. Я знаю эту мадам очень хорошо. Это стало для нее делом принципа, а деньги не играют роли. Она возненавидела Лизу за то, что та красивая, живая девушка и умеет постоять за себя. Она хочет погубить ее, доконать мало-помалу. Она ее ни за что не отпустит.
— Ты хочешь увезти ее силой?
— Не совсем.
— Я знаю ребят, которые не бояться пустить в ход кулаки, — сказал я, имея в виду Абдуллу Тахери и его дружков. — Они могли бы помочь.
— Нет, у меня тоже есть друзья, которым ничего не стоит вытащить Лизу оттуда. Но прислужники мадам обязательно разыщут ее и отомстят. Очень быстро и просто — обольют кислотой, и все. Лиза будет не первой, кому плеснут в лицо кислоту из-за того, что она не поладила с мадам Жу. Этим нельзя рисковать. Надо сделать так, чтобы она оставила Лизу в покое навсегда.
Я чувствовал, что Карла говорит мне не всю правду, что за этим кроется что-то еще.
— Ты сказала, мадам Жу?
— Да. Ты слышал о ней?
— Кое-что, — кивнул я. — И не знаю, чему из этого можно верить. Послушать, так там творится что-то невероятное, сплошная грязь…
— Ну, насчет невероятного я не знаю… Но грязи там выше головы, можешь мне поверить.
Не могу сказать, чтобы это меня успокоило.
— А почему она не может просто убежать? Сесть на самолет, и — поминай, как звали. Откуда она приехала?
— Из Америки. Понимаешь, если бы я могла уговорить ее уехать в Америку, никаких проблем не было бы. Но она не хочет уезжать. Лиза ни за что и никогда не покинет Бомбей. Она пристрастилась к наркотикам. Но основная причина не в этом — причина в ее прошлом, из-за которого она не может вернуться. Я пыталась уговорить ее, но без толку. Она не поедет — и все тут. И знаешь, я ее отчасти понимаю. У меня тоже остались в прошлом вещи, с которыми я не хотела бы сталкиваться снова, к которым я ни за что не вернусь.
— У тебя есть план, как вытащить ее оттуда?
— Да. Я хочу, чтобы ты притворился сотрудником американского посольства. Я уже продумала все детали. Тебе почти ничего не надо будет делать. Говорить буду я. Мы скажем ей, что отец Лизы — большая шишка в Штатах и имеет связи в правительстве, а тебе поручили взять ее из этого заведения и присматривать за ней. Я передам это мадам Жу еще до того, как ты появишься у нее.
— Все это выглядит довольно сомнительно. Думаешь, план сработает?