Шантаж чудовища
Шрифт:
Поэтому осторожно, я перекладываю ее с себя и возвращаюсь в свою спальню.
23.
Челси
Я просыпаюсь голая, одна в этой большой кровати. Торн давно ушел. Я никогда не сплю голой, поэтому мне, наверное, холодно, хотя я лежу под одеялом. Я чувствую, как во мне начинает подниматься безумный гнев. На самом деле, я злюсь не на него. Гнев исходит из моего сокровенного местечка, куда я засунула
Мне нужно ей позвонить.
Это как зуд, который хочется почесать.
Я встаю с кровати и надеваю стеганый халат. Затем беру мобильный. Телефон звонит несколько раз, прежде чем она снимает трубку. Я закрываю глаза и представляю ее в убогой квартирке, в которой всегда пахнет плесенью и чем-то несвежим. Я вижу, как она шаркает в сторону телефона с сигаретой в губах.
— Алло?
Я крепче сжимаю трубку.
— Мама.
Наступает долгая пауза.
— Итак, ты все же решилась мне позвонить, — наконец, говорит она.
Я даже не знаю, что ответить. Всегда, находясь рядом с ней, я начинаю чувствовать себя настолько не уверенной, что не знаю, что сказать или сделать.
— Я вернулась в Англию, — произношу я.
— Я знаю. Мелоди звонила мне. — Голос монотонный, без чувств. Не знаю почему, но я надеялась, что она проявит радость, но ничего из этого... Мне уже пора привыкнуть к ее реакции. Но я стараюсь не зацикливаться над этим. Мои отношения с матерью всегда были странными, но я по-прежнему предана ей больше всего, чем кому-то на этой земле. Хотя меня это совсем не утешает, просто так оно и есть.
— Я хотела бы навестить тебя, мам, — говорю я. У меня нет особых причин навещать ее, но по крайней мере для меня это будет оправданием выбраться из этого дома, где я настолько постоянно одержима Торном.
— Поступай как знаешь, — также без эмоционально отвечает она.
Я сглатываю накопившуюся боль от ее черствых слов. Ничего не изменилось между нами. Совсем неважно, что я буду делать или объяснять.
— Я приеду сразу после завтрака, — бормочу я и вешаю трубку.
Девятнадцать лет назад
Я не могу сказать про всех мужчин, которых мама приводила к нам домой, но мне понравился Дэйв Стивенс. Он был тихим и у него были добрые глаза. Он работал ночным портье в отеле поблизости, поэтому, когда он приходил с работы утром, всегда делал сосиски и тосты для мамы, неся поднос с завтраком ей в спальню. Пока он готовил завтрак, он всегда разговаривал со мной. В основном он рассказывал мне разные случае, произошедшие в отеле. Смешные истории, над которыми я задорно смеялась.
В тот день он не рассказывал мне никакой истории, случившейся в отеле. Он рассказывал мне о себе. Он сказал, что воспитывался
— Они тебя били? – Заволновавшись спросила я.
Он грустно улыбнулся в ответ.
— Они сломали мой дух, милая маленькая Челси.
Я нахмурилась.
— Что такое дух, дядя Дейв?
— Это невидимая сущность человека.
У меня глаза стали огромными.
— У каждого человека есть свой дух?
— Да, у каждого.
— Даже у меня?
— Даже у такой маленькой обезьянки, как ты, — ответил он с улыбкой.
— Если дух невидим, как они смогли сломать его?
— Люди ломают твой дух, когда ранят твои чувства или что-то делают с тобой, отчего ты впадаешь в тоску и ломаешься.
Я кивнула, потому что поняла, что мой дух должно быть тоже сломали.
— На самом деле, я хотел у тебя кое-что спросить, — произнес дядя Дэйв, выключая плиту и приседая рядом со мной.
— Что? – С интересом спросила я.
Он глубоко вздохнул.
— Ты не будешь против, если я стану твоим отчимом?
— Мама выходит за тебя замуж? — Воскликнула я удивленно.
— Да, ты не возражаешь? – нетерпеливо спрашивает он, у него н лице отражается настоящее волнение, словно он боится, что я ему могу отказать, словно стать моим отчимом — это самое захватывающее желание, о котором только можно и мечтать.
Папа умер уже давно, мама даже его урну спрятала в темном шкафу, мне очень нравится Дэйв. У него нежная, добрая улыбка и когда он с мамой, она выглядит счастливой.
— Нет, я не против, — с огромной улыбкой ответила я ему.
— Спасибо, — вторил он мне. Внезапно его глаза наполнились слезами.
— Ты плачешь, дядя Дейв?
Его губы задрожали так сильно, что он даже не мог произнести и слова.
Поэтому я взяла его руку в свою.
— Не плачь, дядя Дейв.
— О, Челси", — всхлипнул он. — Ты такая хорошая девочка. Ты не заслуживаешь всего этого. Хотел бы я забрать тебя из этой жизни, но не могу. Ты не моя дочь, но я обещаю одну вещь. Пока я жив, я всегда буду защищать тебя. Независимо от того, кто попытается тебя обидеть, ты всегда можешь прийти ко мне в любую минуту, и я разберусь со всем. Не важно, кто попытается тебя обидеть, ты поняла?
Я не понимала тогда из-за чего он плакал, и почему меня так жалел, также как и не понимала, кто захочет меня обидеть. А тем более я не поняла, почему он хотел меня забрать из этой жизни.
— Хорошо, — согласилась я.
— Может ты сейчас хочешь, чтобы я что-нибудь сделал для тебя? – тогда спросил он.
Я не знала стоит ли мне просить или нет.
— Ничего не бойся, детка. Ты можешь попросить меня о чем угодно. Я никому не скажу, все останется между нами.
— Обещаешь?