Шантаж
Шрифт:
– Господи, как я устал от вас! Вот от таких, как ты, кто мне приказывает, как мне жить нужно! Не, если по работе, тогда – ради Бога, я согласен! Но, не тебе решать: с кем мне общаться и кому что говорить. Понял? Ну, всё. Поехал я!
– Сергей презрительно, с вызовом глядя на Стаса и ядовито улыбаясь, повернулся к машине, будто действительно собрался уезжать. Он точно знал, что своим пренебрежением выведет Карпова из себя.
У Карпова жутко начала болеть голова. Его безумно всё раздражало сейчас. Особенно, Глухарёв. Показалось (а, может, и нет?), что
– Стоять! – рявкнул на него подполковник, ухватив за плечо, развернул к себе, - Ты не понял меня?!
– Эй, ты чего, оборзел?! Я тебе - не твои уроды, и не Агапов с Черенковым! Тут этот номер не пройдёт, - он вновь дерзко смотрел на подполковника, изучая его реакцию на каждое своё слово.
– Это всё из-за тебя! Ты-то лёгким испугом отделаешься, правдоруб хренов! И уволить тебя теперь нельзя, а генералам же надо стрелочника найти! И прощай карьера, чистый послужной список, погоны подполковника! У меня, знаешь ли, были большие планы…
– Что, Стасик, не нравится, что кресло шатается?! – вдруг рыкнул Глухарёв, - С*ышь, когда страшно?
– едко рассмеялся он.
Карпов буравил его своими глазищами, изо всех сил сдерживая гнев и подступающую ярость.
Глухарёва же будто прорвало, он торопился высказать Карпову всё, что о нём думал:
– Хочешь про себя правду узнать? Ты - больной, обиженный урод! Тебя, что, в детстве обделили или били? За что ты так людей-то ненавидишь? И ты всем мстишь за это.
Ты – с*ыкло! Злобная маленькая тварь, которая боится быть слабым, боится проиграть. Ты, если и делаешь что-то – только для личной выгоды. Подло, низко, не гнушаясь шантажом. Даже со своими. Антошина, вон, за горло держишь и других оперов…
– Антошину не надо было в запой уходить и стрелять по моей машине!
Но, Сергей не унимался:
– Тебя же все боятся и ненавидят! Тебя не любит никто! Взять ту же Ирку: не по своей воле за тебя вышла – заставил! Не знаю уж, чем ты её потом взял, что с тобой жить согласилась?
– Она сама сделала выбор! А тебе, видно, до сих пор, задницу ест, что я её у тебя отбил?! – усмехнулся подполковник, - Ты сам-то её любил? Или просто локти кусаешь, что Зимина вышла не за тебя, а за меня?
– Вот пусть теперь и мучается! – ядовитая ухмылка майора была очень неприятна.
Подполковник изумлённо - недоверчиво смотрел, поражаясь: сколько желчи и ненависти выплёвывал со словами Глухарёв.
«Неужели он всё это время копил в себе эту злость?! Или у него тоже крышу сорвало? Знает ли он про Светочку? Наверное, знает! Иначе бы так не говорил!»
Серёга будто услышал его мысли:
– А теперь ещё того хуже: за юбку спрятался! Стреляли в тебя, а ранили мою женщину. Беременную! – возмущённо вопил Глухарёв, - Она же могла из-за тебя моего будущего ребенка потерять!
– Что-то ты поздно вспомнил, что это ТВОЯ ЖЕНЩИНА и ТВОЙ РЕБЁНОК!
У Глухарёва сдали нервы, и он кинулся на Карпова с кулаками.
Завязалась жестокая драка. Оба упали, извалялись в снегу. Поначалу Карпов одолевал, но потом взял верх Глухарёв.
«Пусть походит с побитой мордой! Это ему за всё!»
Лицо у подполковника было уже изрядно разбито. Драться с Глухарёвым, если честно, он совсем не хотел, однако, Серёгу было не остановить! Тогда, чтобы прекратить это всё, Стас достал ПМ и пальнул в воздух.
Глухарёва это слегка отрезвило: он отскочил в сторону, опасаясь, что подполковник выстрелит в него:
– Ты, придурок, убери ствол!
Карпов поднялся, продолжая держать Глухарёва на прицеле. У него тоже сдали нервы:
– Я убью тебя! Тебе всё это с рук не сойдёт! Любой, кто перейдёт мне дорогу, ответит за это! – крикнул он.
—Да стреляй! Я тебя не боюсь! Ты мне даже одолженье сделаешь, - процедил сквозь зубы майор, - Стреляй!
Но, Стас на курок нажимать не торопился. Ему было очень больно и плохо. Голова болела так сильно, что дурнота подбиралась к горлу. И всё-таки, как бы он не относился к Глухарёву, через свои принципы переступать не хотел: ну, не мог он выстрелить в «своего»!
Глухарёв тоже был ментом. И неплохим ментом. Да, не совпадали у них взгляды на жизнь и методы работы. Майор хотел остаться «чистеньким», а, будучи в их системе, это было слишком трудно и почти невозможно. Уж Стас-то это отлично знал. На долю его отдела порой приходилась самая тяжёлая, грязная и неблагодарная работа: «Нельзя, живя в навозе, пахнуть розами». Подполковник Карпов давно это понял, а потому знал цену многим вещам: дружбе и верности, отваге и смелости, а также изменам, жадности, трусости и предательству…
Сегодня одна отважная, очень смелая и решительная девушка, рискуя своей жизнью и своим будущим ребёнком, героически спасла его от смерти. И она любила Глухарёва. Как же он мог убить его сейчас?!
– Я передумал, Глухарёв! Не стану я тебя убивать - не хочу огорчать хорошего человека. А Светочка жива и почти невредима!
– ответил Карпов, опуская руку с пистолетом.
– Твоё счастье! Ты чем-то и её заставил рисковать за тебя?
– Я не заставлял. Так получилось. Тебе, наверное, этого не понять, - Карпов тяжело дышал, раны на лице кровоточили. Он утёр лицо рукавом пальто, повернулся и медленно, пошатываясь, направился к «Инфинити».
– Да я даже ненавидеть тебя не могу: мне смотреть на тебя противно! И плевать мне, что ты теперь начальник!
– крикнул ему вслед Глухарёв.
– Пошёл ты…, - тяжело выдохнул подполковник, не оборачиваясь, сел в машину и завёл мотор. Он бы сейчас поехал домой, но в отделе у него ещё были неотложные дела. Стас уехал, оставив раздосадованного майора у гаражей…
Сергей, «выпустив пар», немного успокоился и поехал к Светочке на квартиру. Она встретила его с ангельской улыбкой на лице, но сейчас же эта улыбка сменилась тревожным выражением лица и сочувствием: