Шапка Мономаха. Часть II

Вязовский Алексей

Акт второй. Официальное утверждение министров. Начал с канцлера, возложив ему на шею большую тяжелую золотую цепь – знак его верховенства над всем кабинетом. Сделали ее срочным образом, на московском монетном дворе. Прямо во время ночного аврала, когда я понял, что в правительстве нужны не только свои мундиры, но и знаки отличия.

Затем Перфильев начал вызывать к столу около трона новоназначенных министров по очереди и одаривать их цепями попроще, чем у него. Челищев – на МВД, Максимов – на здравоохранение, Лазарь Егиазарян – на промышленность… Подурову от министерства обороны досталась даже не цепь, а золотой горжет с изображением Георгия Победоносца, пронзающего змея. Многие получили свои знаки. Увы, но не Болотов. Андрей Тимофеевич все

колебался. И я его не осуждал. Сегодня министерскую цепь принять – все равно что мишень на спину повесить или прилюдно заявить: “Я с тобой, царь-батюшка, на эшафот взойду!” В случае нашего поражения никому из моих министров пощады не будет. Так что выбор тех, кто принял символы – поступок столь же мужественный, как и церковных иерархов, отринувших страхи и ради восстановления патриаршества принявших мою сторону.

В министерском пуле была куда более существенная прореха , чем министерство сельского хозяйства. МИД. Нет у меня спеца по внешним сношениям. Такого, кто смог бы эту сложнейшую тему вырулить. А потому пришлось акт третий взять на себя. Временно исполнять дела министерства будет канцлер, ну а я ему помогу:

— Здесь и сейчас, всем и каждому объявляю: отныне Империя Российская находится в состоянии войны со шведским королевством! Густав III предательски нарушил условия Абоского мира и вторгся со своими войсками на нашу землю. Враг должен быть разбит, королевская династия Голштейн-Готторпов – уничтожена!

Все присутствующие удивленно переглянулись и зашептались. Кое-кто не понял, зачем сейчас это нужно. Свои бы проблемы разгрести. До конца не понимают наших задач. Если Катьке плевать на чухонские болота, то мне и моим людям сам Бог велел выставить себя защитниками Отечества. А где заканчивается наше Отечество? Правильный ответ – нигде! Но об этом пока молчок!

Далее пошло обсуждение рабочих вопросов. Нам о многом нужно было поговорить. И о подготовке Земского Собора, и о новых взаимоотношениях с патриаршей церковью, и о восстановлении торговли, внешней и внутренней, и о контроле за черным переделом. О финансах, о просвещении, о медицине, включая важнейшую тему поголовной вакцинации от оспы. И, конечно, под конец не могли не затронуть дела военные, вопросы стратегии.

— Пришла пора поквитаться с изменщицей и узурпаторшей на троне! – громогласно объявил я. – Повелеваю: большей части войска отправляться на Петербург и привезти мне в клетке железной именуемую Екатериной Алексеевной, богопротивную, от церкви нашей святой отлученную, подлую немку, обманом троном завладевшую!

Наивно? Как бы не так! Завтра колонны моих полков промаршируют по Тверской улице и покинут Москву в направлении Петербурга. Тот факт, что в районе Черной Грязи они резко свернут на юг и ускоренным маршем двинутся по местным дорогам в сторону Серпухова, постараемся по возможности скрыть. Войска, расквартированные к востоку и югу от столицы, уже передислоцируются к позициям, оборудованным напротив каширских бродов. Бог даст, введем противника в заблуждение хотя бы на на седмицу.

— После заседания – военное совещание в узком кругу, – шепнул я на ухо Перфильеву.

***

Собрались в моем Теремке. Все мои главные военачальники. Сначала выпили холодного квасу с ледника, поснимали камзолы. Совещаться по такой жаре решили в рубашках, неофициально. Разложили карты. Разговор сразу пошел конкретный, без реверансов и пустословия.

— Что у нас по северо-западу?

Подуров немедленно откликнулся:

— В Вышнем Волочке уже месяц как укрепляется полк Анджея Ожешко. Место там удобное. Единственная дорога промеж болот и озер. А в самом Волочке канал поперек дороги. Вот поляк на нашей стороне редутов и понастроил. Пушек с расчетами Чумаков ему выделил, так что в том месте Ожешко сможет какое-то время и в одиночку продержаться. Но на всякий случай аналогичная позиция сейчас возводится в Выдропужске на реке Тверце. Как ты и повелел, Государь, на подмогу уже выдвинулся Зарубинский егерский легион. Не токмо оборону смогут

держать, но и так вдарить по супостату, что у Катькиных генералов лишь пятки засверкают.

Я поводил пером по карте – вроде все логично.

— Что с Румянцевскими силами?

— К Орлу подошли. Разлепилися на две колонны. Одна следует к каширским бродам. Другая имеет своей целью серпуховскую дорогу на Москву. Где намерена форсировать Оку, то нам неведомо. Пока правое крыло войск Румянцева движется на Тулу и дале может пойти или на Алексин, или на Белев. Ежели будет выбрано последнее направление, стоит ожидать большого обходного маневра через Калугу. Ока у Белева – тьфу и растереть. Имеется также наплавной мост. Могут и напрямки на Калугу двинуть.

Подуров показывал все на большой карте. Я не знал, принято так и русского генералитета или нет, но своих уже приучил только по ним делать доклады. Никакого пустословия.

— Большой маневр наших войск – от Черной Грязи на Серпухов – позволит нам временно прикрыть калужское направление, – тут же отозвался Крылов, превратившийся после смоленской эпопеи фактически в начальника Генерального Штаба.

— Что у нас с артиллерией?

Чумаков тут же отозвался:

— За пушки можешь не беспокоиться, государь. Расчеты обучены. Пороха и снарядов довольно. Баташевы весь мой заказ на гранаты картечные к малым калибрам выполнили, так что и в этом снаряде недостатка нет. А нам, судя по всему, против конницы много той их понадобится. Пушек полевых у нас сейчас сто двадцать семь, а тяжелых шестьдесят две. Те, что я в Волочек отослал, я не считаю, – добавил Чумаков. – Вот с чем плохо, так это с конским составом. Не хватает хороших лошадок. В пушечную упряжь-то не любую поставишь.

— Сколько артиллерии у противника?

— 4 медных трёхфунтовых пушки и 8 шестифунтовых мортир при каждом полку. Опять же – у егерей батальону положено два 3-фунтовых единорога. У Московского легиона по штату 12 орудий. Единорогов 12-фунтовых 2 штуки, 6-фунтовых орудий 3 штуки, такожде 3-фунтовых 8 штук.

— Что значит “по штату”? Половина легиона в Крыму!

— Не могу знать, государь! – повинился Чумаков.

Я гневно глянул на Савельева.

— Хорошее дело! Предстоит битва не на жизнь, а на смерть, а ты мышей не ловишь?

— Штатный состав, царь-батюшка, это одно, а сколько довезут до Оки – то другое, – принялся оправдываться мой начальник всей войсковой разведки.

— А на что твои наслушники-наблюдатели?

Соловьев не знал, как оправдаться.

— У Румянцева тоже умельцев хватат! Гибнут мои людишки, или перехватывают…

— То есть, о силах южной армии мы знаем только в общих чертах.

— Ну, предположения сделать возможно, – заступился Крылов за своего подчиненного и соратника – у обоих золотые медали на груди за взятие Смоленска. – Пехотных полков супротив нас – до пятнадцати – почитай, не уступаем, с учетом убыли личного состава на марше и солдатских побегов. Кавалерии у Румянцева меньше, чем мы можем выставить, после перехода на нашу сторону донцов. Перебежчиками из южной армии полностью закрыли побег – будем называть своими словами – казачьей конницы из-за ногаев.

Я взбеленился.

— Что вы мне по ушам ездите! Сколько, бл…ть, пушек у врага?

— Не меньше сотни, государь. А сколько Румянцев забрал с крепостей, то нам неведомо!

В крайнем волнении встал и прошелся туда-сюда по залу, пытаясь побороть волнение. Артиллерия – бог войны. Это я помнил точно.

— Получается, по пехоте мы малость отстаем, имея двенадцать обученных на скорую руку полков, не считая тех, что стоят у Вышнего Волочка. Конница нам дает некоторое преимущество, которое почти несущественно с учетом лесистого театра военных действий. По артиллерии у нас просадка – противник имеет возможность собрать в кулак свои пушки на направлении главного удара, в то время как мы вынуждены размазать свой артиллерийский парк по огромной линии вдоль Оки. И толку будет с этих картечных гранат!? Как собираетесь побеждать, господа генералы?