Шарада мертвеца

Варгас Натали

– Весело.

– Да уж. Но он так и не объявился, а наутро нам доложили, что тело его на спуске Крюкова канала нашли. Сказали, несчастного экипаж сбил. Удар сильный был в грудь… от оглобли, наверное.

Маркиз скрестил руки на груди.

– Забавно, – произнес он и на непроизвольно возмущенный взгляд рассказчицы пояснил: – По Аглинской линии и каналам в такое время суток экипажи редко проносятся, темно… навернуться можно. К тому же эта часть города считается прогулочной, горожане предпочитают оставлять свои эскорты на Исаакиевской площади и далее идти

по набережной пешком.

Объяснение встревожило молодую особу, она перешла на шепот.

– Так гибель Гаврилы была… была…

Маркиз широко улыбнулся.

– Давайте-ка не будем ничего предполагать. Расскажите мне о втором молодце.

Сказ о втором женихе

– Второго звали Анатолий Петрович Линдорф, – начала Татьяна.

– Ах да, Линдорф! – это имя сразу всплыло памяти де Конна. Кислое вино Конуева и отравление в трактире Фразера: – Продолжайте.

– Через пару дней после похорон моего первого суженого я заприметила молодого человека, – вздохнула Татьяна. – Он прогуливался по Галерной. Гвардеец! Золотые эполеты, петлицы из желтой тесьмы, красная выпушка… Прогуливается, значит, день, второй… на наш двор поглядывает. Чевой-то он, думаю… Митькеевной, старой горничной нашей, записочку ему послала.

– С просьбой очистить улицу?

– С просьбой представиться… Он тут же, как записочку прочитал, шляпу снял и к нам во двор…

– Вы пригласили его к себе?

– В гостиную, к чаю… – Татьяна раскрыла слипающиеся глаза и, придав взгляду укоризны, дала собеседнику понять, что все же придерживается определенных правил. Де Конн понятливо склонил голову. Она продолжала: – Анатолий был из офицеров, из измайловских. Признался, что увидел меня на похоронах Тутовкина и с тех пор мой образ из головы выбросить не мог… А через две недели, когда батенька вернулся, переговорил и с ним… Венчание мы на яблочный Спас 41 наметили, – Татьяна вздохнула, припоминая события двухлетней давности. – Но второго июля он приехал и сказал, что переводят его роту куда-то в Брянск и венчание придется перенести…

41

Праздник Преображения Господня

– Это невозможно, – вдруг перебил маркиз.

– Как же невозможно?

– А так, – желваки гостя напряглись. – В русской армии для венчания необходимо испросить разрешения от начальства, и если оно получено, то назначенная к симу важному событию дата не меняется, а венчающийся получает отсрочку от службы даже при дислокации… если нет серьезных военных действий, конечно. Так что врал ваш жених!

– Ох, и откуда вы все это знаете? – в голосе девушки прорезалась горечь.

– Я врач, сударыня, не армейский, конечно, но кое-что из правил мне знакомо, ибо лечил я семьи многих дворян на военной службе. Прошу вас, продолжайте.

Татьяна нахмурилась.

– В

тот день он был взволнован, сказал, что должен переговорить с моим папенькой.

– Он собирался принести свои извинения не вам, а отцу?

– Не знаю, сударь, но он обычно приглашал меня в аглицкий трактир в конце Галерной, к Фразеру, для разговору. Но в тот день я отказалась, и мы так и не поговорили…

– Почему вы отказались?

– Там давеча пара отравилась, и я в трактир ходить побоялась.

– Да, я слышал об этом… Что было дальше?

– Анатолий прошел в белую гостиную и после переданной через Ипатия просьбы об аудиенции скрылся в кабинете папеньки до полудня, – Татьяна зевнула. – Потом он с нами откушал, в полпервого. Папенька даже ублаготворил его разогретым вином.

– Кислым?

– Нет, почему же? Анатолий Петрович сладкое любил… Да… Потом сказал, что вернется к трем.

– Он говорил вам, куда ушел?

– Да, сказал, что у него была встреча. Я ждала его до вечера, но так и не дождалась. Потом новость пришла… помер он… у Фразера.

Маркиз сочувственно выдержал паузу.

– Ступайте-ка спать, сударыня, – произнес он. – Вам надо отдохнуть.

– А как же рассказ о Памфилии?

– О вашем третьем женихе? – пытаясь не обидеть девушку, маркиз состроил серьезную мину. – Он же живой, не так ли?

– Но ведь второй день, как исчез…

– Как его полное имя?

– Памфилий Петрович Бельяшов.

– Хорошо. Приготовьте его описание, адрес, место учебы или работы… Ну, все, что знаете о нем к утру, и я после завтрака лично заеду в местную управу по его душу. Договорились?

Та помялась, но согласилась, приняла его руку, встала. Ох, и чудный же человек – этот проезжий врач! Она боязливо шагнула мимо зеркала, косясь на его отражаемый мир.

– Анатолий будто смерть свою чувствовал, – вдруг тихо сказала она.

– Отчего вы так думаете?

– Перед тем как идти к папеньке, он сказал мне, что тем утром подолгу у зеркала застоялся и как бы невзначай глянул в край его… туда, где под зеркалом на консоли свеча горела…

– Так.

– Засмотрелся так, говорил, и вдруг видит в нем не себя, а тень… – с этими словами Татьяна даже сжалась и отвела от зеркала испуганный взгляд. – Глаза, говорит, поднял и вместо себя увидел человека, смотрящего прямо на него.

– Незнакомого?

– Не просто незнакомого, но странного, сударь. Человек этот кожей темен был, а глаза его… словно из хрусталя зеленого… в него вцепились, будто недоброе предвещали…

Де Конн промолчал. Как только шажки ночной гостьи затихли в предрассветных сумерках, де Конн устало побрел к зеркалу. Глянул на порванную в некоторых местах сорочку. Раздосадованно покачал головой. Такие в Петербурге долго придется искать.

– Женщины, – буркнул он.

В зеркале зашевелилась черная тень. В полумраке отражения она явственно выступила перед глазами маркиза. Чудовище с шестью парами рогов. Демон Абдшу.

– Какая попка! – прогудел он, скаля белые клыки. – Надо было попридержать ее…