Шардик

Адамс Ричард

— Пойдем уже, а? — раздраженно буркнул Тафро, переступая с ноги на ногу в пыли.

— Нет, я правду говорю, — заверил Кельдерек, не обращая на него внимания. — Я иду к верховному барону. Но скоро вернусь: либо сегодня вечером, либо… ну, завтра, наверное.

Он повернулся и зашагал по дороге, но мальчики трусцой побежали рядом.

— А мы сегодня играли, — доложил младший. — В «кот-поймай-рыбку». Я два раза поймал.

— Молодец! — улыбнулся охотник.

— А ну, брысь отсюда! Пошли вон! — рявкнул Тафро, притворно замахиваясь. И добавил, обращаясь к Кельдереку, когда ребятишки прыснули прочь: — Ах ты, дурень великовозрастный! В твои-то годы — и играть с детьми

малыми.

— Благой вам ночи! — крикнул Кельдерек вслед мальчикам. — Благой ночи, о какой вы молитесь…

Они помахали ему и скрылись среди дымных хижин. Какой-то встречный заговорил с Кельдереком, но тот не ответил — прошел мимо, рассеянно глядя себе под ноги.

Миновав длинные ряды канатных мастерских, двое мужчин подошли наконец к скоплению хижин побольше, выстроенных неровным полукругом неподалеку от восточного мыса и разрушенной насыпной дороги. Между ними росли деревья, и плеск реки смешивался со вздохами вечернего ветра и шелестом листвы, принося ощущение бодрящей свежести после знойного сухого дня. Здесь трудились не только женщины. Несколько мужчин — судя по внешнему виду и роду работы, одновременно слуги и мастера — выстругивали стрелы, затачивали колья, чинили луки, копья и топоры. Могучий кузнец, закончивший на сегодня, выбирался из кузницы, устроенной в открытой неглубокой яме, а два его помощника тушили огонь в горниле и складывали на место инструменты.

Кельдерек остановился и повернулся к Тафро:

— Криво выструганная стрела может попасть в невинного человека. Тебе незачем болтать про меня с мастерами.

— Да какая тебе разница?

— Не хочу, чтоб они знали, что у меня есть секрет.

Тафро коротко кивнул и подошел к мужчине, мывшему точильное колесо, с которого при вращении разлетались по спирали водяные струйки.

— Посыльный шендрона. Где Бель-ка-Тразет?

— Он-то? Ужинает. — Мужчина ткнул большим пальцем в сторону самой большой хижины.

— Мне нужно поговорить с ним.

— Если дело может подождать, тебе лучше подождать. Ты попроси Нумиса, когда он выйдет, рыжий такой парень. Он тебя позовет, когда Бель-ка-Тразет освободится.

Неандертальцы, бородатые ассирийцы, мудрые греки, горластые викинги, татары, ацтеки, самураи, рыцари, антропофаги и даже люди с головой, растущей ниже плеч, — объединяет их по меньшей мере одно: всем приводилось смиренно ждать, когда их изволит принять какая-нибудь важная шишка. Нумис, жующий кусок сала, оборвал Тафро на полуслове и указал пальцем на лавку у стены. Там они с Кельдереком и уселись. Солнце опускалось все ниже, ниже — и вот уже коснулось горизонта. Назойливо жужжали мухи. Почти все мастера разошлись. Тафро клевал носом. Стало совсем тихо: только журчание реки да приглушенное бормотание голосов в большой хижине. Наконец вышел Нумис и потряс Тафро за плечо. Двое мужчин встали и проследовали за слугой через дверь, на которой была нарисована эмблема Бель-ка-Тразета: золотая змея.

Хижина делилась на две неравные части. В глубине находилась спальня Бель-ка-Тразета и прочие жилые помещения. А большая часть хижины — так называемый синдрад — служила одновременно совещательным залом и трапезной для баронов. Все бароны собирались здесь редко — только когда созывался полный совет. Они постоянно предпринимали охотничьи и торговые экспедиции на Большую землю, поскольку на острове не было железа и вообще никаких металлов, кроме тех, что привозили из Гельтских гор, выменивая на шкуры, перья, полудрагоценные камни и всякие ремесленные изделия вроде стрел или канатов… да собственно, на любые предметы, имеющие меновую ценность. Помимо баронов и их личных слуг, никто из охотников и

торговцев не мог покинуть деревню без разрешения. По возвращении из путешествий бароны, как и простой люд, были обязаны докладывать все свои новости. Находясь на острове, ужинали они обычно в синдраде с Бель-ка-Тразетом.

Пять или шесть лиц повернулись к вошедшим. Ужин уже закончился, на полу вокруг стола валялись кости, огрызки и корки. Один мальчишка-прислужник собирал отбросы в корзину, другой брызгал водой на песчаный пол. Четыре барона все еще сидели со своими винными рогами на лавках, опираясь локтями на стол. Но двое стояли около двери, поближе к меркнущему дневному свету, и приглушенно переговаривались, склонив голову над счетной доской с каменными шариками и покрытым письменами куском коры. Похоже, то была какая-то опись: когда Кельдерек проходил мимо, один из них сказал: «Нет, двадцать пять канатов, не больше», а другой передвинул указательным пальцем шарик на счетах и уточнил: «Значит, двадцать пять точно есть?»

Кельдерек и Тафро остановились перед очень высоким молодым человеком с серебряным браслетом на левой руке повыше локтя. Когда они вошли, он сидел на столе спиной к двери, но сейчас повернулся к ним, с винным рогом в руке, чуть покачиваясь и упираясь ногами в лавку. Слабо улыбаясь, он смерил взглядом Кельдерека, но ничего не сказал. Кельдерек в замешательстве потупил глаза. Молодой барон продолжал молчать, и охотник, чтобы не потерять присутствия духа, попытался сосредоточить все внимание на огромном столе, который он знал по рассказам, но видел впервые. Старинный этот стол был украшен резьбой, выполненной с мастерством, каким не владел ни один плотник или столяр из ныне живущих на Ортельге. Все восемь ножек имели форму пирамиды, крутые грани которой поднимались к вершине ступеньками. Из двух углов столешницы, видных Кельдереку, выступали резные медвежьи головы с вытянутым вперед рылом и разинутой оскаленной пастью. Прямо как живые. Охотник невольно содрогнулся и быстро вскинул глаза.

— Н-ну и какую еще работу ты пришел задать н-нам? — весело спросил молодой барон слегка заплетающимся языком. — Н-небось, х-хочешь, чтоб н-насыпную дорогу восстановили?

— Нет, мой повелитель, — негромко промолвил Нумис. — Он отказался сообщить свои новости шендрону.

— Во как? — Молодой барон опорожнил рог и знаком велел мальчику налить еще. — З-значит, у н-него есть башка на плечах. Разговаривать с шендронами без толку. Тупые м-малые. Все шендроны болваны, правда? — обратился он к Кельдереку.

— Поверьте, мой повелитель, — ответил Кельдерек, — я не имею ничего против шендрона, но… просто такое дело…

— Ты ум-мешь читать? — перебил молодой барон.

— Читать? Нет, мой повелитель.

— И я не ум-мею. А пос-сотри на старого Фассел-Хасту. Что он там читает? Как знать. С ним н-нужно держать ухо востро: возьмет да и з-заколдует тебя.

Барон с куском коры в руке повернулся и хмуро зыркнул на весельчака, словно желая сказать, что он, по крайней мере, не болтает глупости во хмелю.

— А уж кто писать ум-меет… — Молодой барон соскользнул со стола на лавку, дрогнувшую под ним. — Про н-них я все скажу одним словом…

— Та-Коминион, — раздался скрипучий, резкий голос из глубины хижины, — я хочу поговорить с ними. Зельда, приведи их сюда.

Другой барон поднялся с лавки напротив и властно поманил Кельдерека с Тафро. Они проследовали за ним из синдрада в дальнюю комнату, где сидел в одиночестве верховный барон. Оба в знак почтения и покорности склонили голову, поднесли ко лбу сложенные ладони и выжидательно замерли с опущенными глазами.