Шарлотта Исабель Хансен
Шрифт:
— Болел? — Сара взглянула на Ярле, пока они, раскачиваясь, ползли вверх по склону.
Он метнул на Лотту молниеносный взгляд.
— Ах да, но это тайна! — поторопилась сказать Лотта.
— Ну а где же твоя мама? — спросила Сара. Она, как могла, старалась сохранить эдакий легкий и беззаботный тон.
— А она на юге, вот, — сказала Лотта и выудила из кармана брюк листок. — Вместе с отцом. — Она протянула листок Ярле. — Я забыла про это рассказать, тут номер дяди Карла и тети Иды Элисе. Мама сказала, чтобы я отдала это тебе. Ты можешь им позвонить, если надо будет. Если я заболею, или мне будет грустно,
Вот так. Ярле тихонько кивнул. О’кей.
Может быть, она действительно на юге?
Может быть, головка у мадам столь фантастически безответственна, что она все же отъехала на юг?
— На юге, надо же, — сказала Сара и посмотрела на Ярле. — А ты зато можешь побыть вместе со своим папой здесь, в Бергене.
— Да, мама подумала, что пора уже мне с ним познакомиться, а отец сказал: «Господи, да давно уж пора! — Лотта засмеялась. — Давным-давно!»
Ярле и Сара обменялись взглядами. Он слегка пожал плечами.
— Но… — произнесла Сара таким естественным тоном, какой только смогла изобразить, — но… ты всегда знала, что у тебя есть здесь, в Бергене, папа?
Они добрались до вершины Флёйфьеллет. Прежде чем остановиться, вагон качнулся несколько раз, двери открылись, и Лотта выскочила на площадку.
— Нет! — Лотта развела руками, и лицо ее сложилось в гримасу, которая демонстрировала, что вот сейчас бабушка тормозит. — Нет! Я это только во вторник узнала! Или в среду! Или, может быть, это понедельник был? Бабушка! Ты что, не понимаешь? Если бы я знала, я бы раньше приехала!
Ярле и Сара снова взглянули друг на друга, и оба подумали, что славный им достался человечек, но еще оба подумали, что выросла она в странных условиях, и оба подумали, что в этом самом Шеене многое можно было и следовало делать иначе. Но Лотта так не думала. Она направилась к вершине пригорка, на котором стоял павильончик.
— А-а-а. Сначала прогулка, Лотта! — крикнул Ярле. — А потом пойдем в павильон!
Шарлотта Исабель резко остановилась, и плечи у нее опустились.
— Ну вот. Всегда так. Ну ладно. — И она побежала дальше.
Ярле пришло в голову, что Лотта сегодня не совсем такая, как в прежние дни. Она ему представлялась шустрым и легко воодушевляющимся маленьким существом, у которого путь к восторгу был недолог. Такой же она была и сегодня, но в то же время он вдруг заметил в ней какую-то напряженность, как если бы девчушка все время сама себе напоминала о том, что вот сейчас она должна радоваться, сейчас она должна смеяться. В промежутках между бурными проявлениями удивления и радости она словно бы сникала то на несколько секунд тут, то на несколько секунд там, и в глазах у нее появлялось что-то горестное чтобы вдруг снова улетучиться.
«Но странно ли это? — подумал он. — Нет. Нет, наверное, ведь девочка столько всего пережила за такой короткий срок. Как много ей пришлось узнать и усвоить нового!»
Саре и Ярле, пока девчушка сновала впереди них по лесу, представилась возможность поговорить друг с другом. Время от времени им приходилось останавливаться и разглядывать, какие такие шишки и другие фиговинки Шарлотта Исабель нашла в лесу, и выслушивать ее рассказы о том, что она там увидела. Ярле и не пытался рассказать какую-нибудь другую историю вместо той, что приключилась на самом деле. Он объяснил, кто
Он кашлянул.
Сара покачала головой:
— А я ничего и не знала.
— Мама, — сказал он, — я же тебе не звоню каждый раз, как я… нет ведь?
Она подтянула молнию на куртке:
— А здесь прохладнее, чем я думала. Надо же, семь лет прошло.
— Угу.
— И у тебя есть дочь. — Сара посмотрела на него. — Надо же, у тебя есть дочь. А дальше-то как будет?
— Папа, смотри!
Оба подняли глаза. Лотта стояла на большом камне. Она оттолкнулась, с воплем спрыгнула вниз и приземлилась на попу.
— Молодчина, Лотта! — сказал Ярле и захлопал в ладоши. — Давай еще разок! Ну, дерзай! Лезь на камень! — Ярле заметил, что мать наблюдает за ним. — Что, мама?
— Да нет, ничего, — сказала она. — Я… просто так странно видеть тебя таким… таким… отцом.
— Да-а, — согласился Ярле. — Это очень странно.
— А тебе идет, — сказала Сара.
Он не ответил. Но подумал, что человеку многое может идти, но вовсе не значит, что ему обязательно все эти обличья должны понравиться.
— Лотта на тебя похожа, — сказала Сара.
— Серьезно?
— Угу. Похожа-похожа. Я уже много лет не видела этого. Но я вижу тебя — когда я вижу ее. Всегда хотел все знать, ни минутки не посидишь спокойно.
Ярле потер руки.
— А как дела с учебой?
Он расправил плечи:
— Да в общем все хорошо. Даже очень хорошо, если уж на то пошло. Я уже близок к тому, чтобы… ну чтобы уяснить суть проблемы. Да, я ведь написал еще статью для «Моргенбладет», я тебе об этом рассказывал? Рецензию на научную книгу о Прусте? Так вот, я ее написал. Вопрос в том, напечатают ли ее на этой неделе, вроде бы должны. А еще вот что, у меня будет другой научный руководитель. С этим мы, ну, как сказать, по-разному смотрим на вещи. И если уж говорить все как есть, то, по моему мнению, он недостаточно компетентен. Так что придется мне завтра пойти прямиком на кафедру и уладить это дело. Как ты, не могла бы побыть с Лоттой в это время? Несколько часиков?
Сара поправила крабик в волосах.
— Да, если это все же не будет перебором для малышки, так много нового, а?
Они прошли еще несколько метров в глубь леса, следуя за Лоттой, которая уже насовала шишек во все карманы.
— Как-то мне это не особенно нравится, Ярле, если уж быть честной до конца. Чтобы мать взяла да и ничтоже сумняшеся отправила ребенка в Берген, а сама уехала на юг, и… я к таким вещам не привыкла.
Уж не знаю, как это может отразиться на ребенке; конечно, она милая и доверчивая девочка, и, по всей видимости, она от этого не страдает, но…