Шарлотта Исабель Хансен
Шрифт:
— Нет, — согласился Ярле, — ни в коем случае.
Разговор как-то не клеился. Сара задавала поверхностные вопросы о том, откуда Анетта родом, чем занимаются ее родители, как им живется в Шеене. Анетта отвечала вежливо и рисовала безмятежный образ молодой норвежской женщины — с домом, и мужем, и ребенком. Сара спросила, хорошо ли она отдохнула на юге, и Анетта, на секунду отведя глаза, сказала:
— Спасибо, в общем неплохо. Хорошо иногда вырваться из дому.
А тамагочи
— Надо все-таки сделать с ними что-то, — сказал Ярле и подумал, что можно было бы убрать их в шкаф или еще куда.
— Да, — сказала Анетта, — они ведь и правда умрут, если мы ничего не сделаем.
Сара сказала, что хочет уже пойти лечь.
— А вы можете еще посидеть поговорить. Вам ведь… — Она криво улыбнулась. — Да, вам ведь есть о чем поговорить.
Пока Сара плескалась в ванной, Ярле так и сидел, опустив руки на колени. Анетта сказала, что Берген — очень красивый город, во всяком случае то, что она успела увидеть.
— Да, конечно, — согласился он, — красивый, ничего не скажешь.
— Горы такие, — продолжила Анетта. — Все эти домики деревянные.
— Да, — повторил Ярле.
Мимо прошла Сара, сказала, что день рожденья прошел прекрасно, пожелала им спокойной ночи и ушла спать.
— Нда, — сказал Ярле.
— Да-а-а, — эхом отозвалась Анетта.
А тамагочи опять запищали.
— Надо, наверное… да, посмотреть, что там с ними такое, — предложил Ярле.
— Да, можем взять по одному.
Ярле поднялся и подошел к стеллажу, потянулся за тамагочи:
— Ага, вот они, тебе дать Шарлотту или Исабель? Она пожала плечами:
— Ну, в общем-то не все ли равно, правда?
Он кивнул и дал ей одного.
— Знаешь что? — Ярле попробовал изобразить на лице всю уверенность, на какую был способен. — Может, раздавим бутылочку красного? Или по пиву лучше? Ну смотри… или, может, поздно уже?
Она взглянула на него, и у Ярле создалось впечатление, что она тоже изо всех сил старалась изобразить уверенность в себе.
— Ну да, почему бы и нет? Давай. Красного тогда? Ярле быстро вышел на кухню, испытав облегчение оттого, что она не стала кривляться.
— Почему нет? — Он достал с полки бутылку дешевого красного вина. — Почему нет? У тебя Шарлотта или Исабель?
— Исабель, — донеслось из комнаты. — Ее надо покормить.
Он достал бокалы и откупорил бутылку. Принес все это в гостиную и разлил вино.
— Ну так, а у меня, значит, Шарлотта. — Он взял тамагочи в руку. — Да. И ее тоже надо покормить, я вижу. Ну что, за твое здоровье тогда? — сказал он и поднял фужер.
Анетта кивнула:
— И за твое, Ярле. — Она посмотрела ему в глаза. Он отвел взгляд и сосредоточился
— Ага, посмотри-ка. Вот Шарлотта ест, а? Ей понравилось.
Анетта зашлась в смехе — совсем как дочка.
— И Исабель тоже. — Она сделала большой глоток вина.
— Ну что? — сказал он так небрежно, как только мог. — Да, интересно… — Он кашлянул. — Интересно все получилось. Девяносто девятый год, понимаешь, и вот — да, и вот мы тут сидим.
Она отхлебнула еще вина, и он сделал то же самое.
— Да-а, — протянула Анетта, — та еще ночка была.
Он сглотнул.
— Да-а. Эй, смотри скорее! — сказал он неестественно оживленным тоном. — Смотри-ка, зов природы. Шарлотта хочет писать.
Анетта снова зашлась смехом, и он снова услышал, как похож ее смех на смех Лотты.
— Ага, и Исабель тоже. — Она посмотрела на него. — Я так волновалась, Ярле.
Он поднял взгляд:
— Да, я понимаю.
— Я не вполне осознавала, что делаю, — сказала она, облегчая совесть, — так много всего навалилось, и у нас с Трунном коса нашла на камень, и я просто не знала, что же делать, и никак было с мыслями не собраться, и вот… Ну не была я ни на каком юге, но ты ведь это сразу понял, как это глупо было с моей стороны… Я не знаю, почему я… я…
— Послушай, — оборвал он ее. — Все нормально. Правда. Я все понимаю. Ничего не надо… ничего не надо мне объяснять. Как получилось, так и получилось. Все в порядке. Я ведь… да, я ведь не… я же тут в воскресенье тоже, ну и…
Она кивнула:
— Да, твоя мама мне рассказала. И Хассе…
Он опустил глаза.
— Только обещай мне, — сказала Анетта, — что ты так больше никогда не будешь делать.
— Не буду, — прошептал он.
— Ты мне должен пообещать.
— Да-да. Обещаю.
Тамагочи у Анетты запищал. Оказалось, он заболел и ему нужно было дать лекарство. Она дала ему то, что требовалось, и отложила его в сторону. Анетта повернулась к Ярле, поджала под себя ногу и, сидя на диване, медленно крутила в руках бокал с вином.
Ярле почувствовал, что ему нужно бы сделать то же самое, и он изо всех сил старался не покраснеть, откладывая в сторону тамагочи и беря в руки бокал.
Он посмотрел на Анетту. Губы у нее стали слегка влажными, а щеки на вид были мягкими и теплыми.
— Я… странно так… — начала она.
— Да. — Он кивнул.
— Должно же было что-то в этом быть?
Анетта провела пальцем по краешку бокала. Она выпила до дна, и он снова наполнил бокалы — и ее, и свой собственный.