Шарлотта Маркхэм и Дом-Сумеречье
Шрифт:
— Мистер Дэрроу! Простите, я вас не заметила.
— Я так понимаю, нынче вечером мальчики заставили вас здорово побегать. — Он улыбнулся мне и указал в конец коридора. — Вы не посидите со мной в кабинете, прежде чем мы разойдемся на ночь?
В животе у меня сам собою стянулся тугой узел. Мистер Дэрроу что-то заподозрил? Или это разум мой, меня не спросившись, дал волю странным романтическим мыслям, что неизбежно накатывают на обитателя темной старинной усадьбы по ночам, — возможно, на уме у него что-то другое? Даже в свете встречи с его покойной женой я не
— С удовольствием.
Над нашими головами мерцали газовые лампы в растрескавшихся стеклянных скорлупках, отчаянно борясь с тьмой, что грозила затопить дом. К своему неудовольствию, я вспомнила о соглашении, заключенном лишь несколькими часами раньше. И нервно затеребила в руках платок.
— С вами все в порядке? — Мистер Дэрроу замешкался у дверей кабинета и едва не коснулся моего плеча, но тут же опомнился и, взявшись за ручку двери, открыл ее резким толчком. Я глупо мялась в прихожей, приходя в себя после событий дня и гадая, каково это — ощущать прикосновение его руки к своей коже.
— Да, абсолютно. — Я проследовала за ним внутрь.
Мистер Дэрроу уселся за безупречно чистый письменный стол, над которым висел портрет его покойной жены, и сложил руки. В другом конце комнаты дверь кабинета так и осталась стоять открытой.
— Дети, похоже, очень счастливы, — обронил он.
— У них есть чудесный дом и любящий отец. Отчего же им не быть счастливыми?
— Это вы творите с ними настоящие чудеса, и я хочу, чтобы вы знали: я намерен вознаградить ваш труд соответствующим образом.
— Мистер Дэрроу, уверяю вас, что мое теперешнее жалованье меня вполне устраивает.
— Я отлично об этом знаю, но все равно нахожу, что вы заслужили прибавку. Это был непростой год для семьи… — Голос его дрогнул, и в первое мгновение мне показалось, что он не сможет продолжать. — Вы были правы в тот вечер. Боюсь, я все больше отдаляюсь от детей.
Действительно, после смерти няни Прам мистер Дэрроу придерживался еще более странного распорядка дня, чем обычно, полдничал в полночь, завтрак, обед и ужин велел подавать к себе в кабинет, а в те редкие случаи, когда все-таки присоединялся к нам, слишком много пил. Он снова был во власти горя, но оплакивал он не столько покойную няню, сколько жену, — в этом я ни минуты не сомневалась. Я слишком хорошо знала эту боль.
— При всем моем уважении к вам, нельзя закрывать глаза на то, как сказывается на вас ваша утрата.
Мистер Дэрроу попытался улыбнуться, но улыбка вышла отстраненно-грустная.
— Верно, верно. Мы обычно проводили выходные все вместе, семьей, но с тех пор, как Лили… Они мне так о ней напоминают.
— Вероятно, вы могли бы снова уделять детям время на выходных? Можно спланировать пикник на берегу озера.
— Вероятно. — Он откинулся в
В груди у меня стеснилось. Должно быть, во время нашего визита в Дом-Сумеречье я стояла слишком близко к миссис Дэрроу.
— Нет, а почему вы спрашиваете?
— Ничего, пустое. Должно быть, я просто устал. Я не собирался вас задерживать.
Он встал с кресла и прислонился к каминной полке позади стола, отводя глаза от портрета жены над нею, приучая себя смотреть прямо, в очаг.
— Озеро. Да, это было бы чудесно.
— Доброй ночи, мистер Дэрроу.
Я выскользнула за дверь, оставив его наедине со своими мыслями.
Глава 6
ПРОБЛЕМА ДУХОВ
На следующее утро я проснулась до рассвета. Посреди ночи я надумала, что бы такого сделать, дабы отчасти успокоить мои страхи насчет обещания детям, данного накануне. Я выбрала в своем гардеробе длинное черное платье — что-то вроде строгой униформы, в которой ожидаешь увидеть типичную гувернантку. Заурядной я себя не считала и предпочитала носить что-нибудь полегче и поярче, но однако ж твердо настроилась исполнить задуманное и знала, что лучше одеться сообразно случаю. Я даже приколола брошь, найденную в комнате няни Прам.
В доме было темно и тихо — везде, кроме кухни: миссис Малбус бранила Дженни за то, что та не вычистила как следует супницу.
— Под ободком грязь! — Миссис Малбус силой Бог не обидел: она играючи подхватила тяжелую посудину и потрясла ею в воздухе над головой Дженни.
— Да, миссис Малбус. Как скажете, миссис Малбус.
— Дженни Саксон, не смей мне дерзить!
— Даже и не думала, мэм! — Не отворачиваясь от раковины, Дженни присела в неглубоком реверансе.
Миссис Малбус с грохотом водрузила супницу на кухонный стол и схватилась за сердце.
— Бог свидетель, ты меня в могилу сведешь!
— Я сочту своим первейшим долгом приносить полевые цветы на вашу могилу каждым воскресным утром!
Миссис Малбус ожгла ее испепеляющим взглядом и вновь потянулась к тяжелой супнице, но тут я сочла за лучшее подать голос и возвестить тем самым о моем присутствии.
— Доброе утро, миссис Малбус.
Повариха отвернулась от Дженни, которая так и не оторвалась от раковины — вяло отдраивая тарелки, груда которых, похоже, не убывала.
— Доброго вам утречка, миссис Маркхэм. Надеюсь, это не мы вас разбудили?
— Чепуха. У меня нынче утром есть одно дело.
— Так рано?
— Боюсь, надо успеть, пока дети не проснулись.
— Ну конечно! Хотите перекусить чем-нибудь перед уходом?
Для такого огромного дома кухня была невелика, зато битком набита едой. Тут были и корзины с фруктами, и свежевыпеченные хлебцы, и копченые окорока, подвешенные над раздаточным столом, и груды пикантных сыров, и целые ряды специй из Индии и с Дальнего Востока (прелюбезно закупленные через каталог мне на радость), и банки с джемом и вареньем, и огромные стеклянные вазы с карамельными ирисками. Я взяла яблоко и убрала его в свою корзиночку.