Шарлотта Маркхэм и Дом-Сумеречье
Шрифт:
Лили открыла громадные двери, отделанные сусальным золотом, и ввела нас в просторную и гулкую бальную залу, обрамленную колоннами из необработанного камня, добытого словно из самых недр земли. Пол представлял собой шахматную доску из отполированного черно-белого мрамора. Посеребренные стены переливались экзотическими драгоценными камнями всех мыслимых оттенков. Алые бархатные шторы драпировали окна.
— У нас, к сожалению, приемы нечасты. — Ее голос эхом прокатился по огромной зале. По моим прикидкам, весь Эвертон дважды с легкостью поместился
Пол посмотрел на нее как-то странно.
— Отец никаких званых вечеров не устраивает.
Его мать спустила Джеймса с рук на пол и словно бы в первый раз заметила, что оба мальчика одеты в черное и носят траур по смерти, которая так и не состоялась.
— Да, конечно. Как бесчувственно с моей стороны!
— А можно, мы приведем с собой отца?
— Ни в коем случае, — быстро отозвалась Лили. — А если вы хоть раз упомянете об этом месте, доступ в него навсегда закроется.
Пол шагнул ко мне, видимо, огорошенный неприятным напоминанием о том, что матери порою бывают и авторитарны.
— Не бойся, мамочка! — заверил Джеймс. — Мы умеем хранить секреты! Пол однажды притащил в дом ежа и продержал его в платяном шкафу целую неделю, а потом его нашла миссис Норман и завизжала как девчонка, но я-то и словечка никому не сболтнул!
Лили потрепала малыша по волосам, со всей очевидностью сознавая, что между ее двумя детьми возник эмоциональный разлад. Она вывела нас из бальной залы и увлекла в лабиринт узких, тесных коридоров, что вились и петляли по всему дому, мимо столовой и кухонь, мимо гостиной, оранжереи, мастерской, ванных комнат, — пока дети не взмокли, не запыхались и не начали отставать так же, как и я. Заметив, что она обогнала всех футов на двадцать, Лили остановилась и скрестила руки с изяществом великосветской хозяйки.
— Как видите, особняк довольно велик. Не осмотреть ли нам парк?
Я не сдержала вздоха — ноги у меня гудели от усталости, — но сделала вид, что просто закашлялась. Лили вложила мне в руку вышитый шелковый платочек.
— С вами все в порядке?
— Да, благодарю вас. Должно быть, очень пыльно, — отозвалась я и, видя, что оскорбила миссис Дэрроу в лучших чувствах, поспешно добавила: — В моей комнате в Эвертоне. Боюсь, я давно там не прибиралась — при моем-то напряженном графике!
Лили, поджав губы, отвернулась к стене позади нас. Как и во всех прочих комнатах дома, стена была обшита разноразмерными деревянными прямоугольниками. Она надавила на один из них, величиной с небольшую дверь, панель откинулась — и за нею обнаружилась конюшня, где стояла открытая карета. В нее был впряжен серебряный конь; его гладкое, холеное тело покрывала не шерсть, но цветочные лепестки.
Мальчики со всех ног бросились к коню, а я ощупала еще несколько стенных панелей в коридоре.
Я нажала на ту, что поменьше. Она открылась
— Да вы живете в настоящей кунсткамере!
— Но в кунсткамере все диковинки неподвижно стоят на своих местах. А Дом-Сумеречье постоянно меняется, давая вам то, чего больше всего хочется. — Миссис Дэрроу произнесла это совершенно ровным голосом, переводя взгляд с меня на детей. Джеймс похлопал коня по боку, а Пол между тем осторожно провел пальцами по хрупким лепесткам, проросшим сквозь кожу.
— Его зовут Призрак, — тихо проговорила Лили.
Имя коню очень шло: он походил на создание из сна, статный, эфемерный, мерцающий, точно низко висящая в небе незакатная луна. Призрак фыркнул и мотнул головой в сторону кареты.
Сиденья были плотно подбиты и обтянуты сверху чем-то мягким и гладким: с виду — словно кожа, но на ощупь — бархат. Джеймс уютно угнездился рядом с матерью, а Пол, снова помрачневший, замкнувшийся в себе, уселся напротив, как можно дальше от меня. Карета покатила по темным покоям дома и выехала наружу близ сада.
Мы обогнули Дом-Сумеречье, плодовые деревья расступились, и вдали показался огромный пруд. Над водой склонялось одинокое дерево. У маленькой обшарпанной пристани равнодушно покачивалась привязанная весельная лодка. Посередине пруда вода вдруг взбурлила пузырями, но на поверхность никто не вынырнул. Я поежилась на стылом ночном сквозняке, и Пол непроизвольно сдвинулся поближе к моей части кареты.
С фасада громадный особняк был, безусловно, отделан куда пышнее, нежели сзади. Круговая подъездная аллея обрамляла невиданный фонтан: из темной дыры в земле торчали металлические прутья разной длины, ленты жидкого света метались между ними и каскадами срывались вниз, в черную бездну, точно ливень электрических искр.
— Это — Звездный Фонтан, — объяснила Лили.
— Какой красивый! А из чего он сделан? — полюбопытствовала я.
— Из звезд, разумеется.
— Ну конечно же!
Я не могла оторвать глаз от фонтана. Это же все равно как наблюдать за рождением Вселенной посреди двора. Да кто же он такой, этот мистер Уотли?
Призрак ретиво затрусил прочь от дома и повлек нас через темно-зеленые холмы в каплях росы. Мы ехали вдоль приземистой железной ограды, что тянулась по всей границе усадьбы: такая низенькая, что и мелких зверушек вряд ли удержит. Лили, сощурившись, оглядела ее и строго наказала сыновьям:
— Держитесь подальше от ограды и ни при каких обстоятельствах не выходите за пределы усадьбы.
— Мам, а почему?
— Соседи людей не жалуют.
Спустя полмили в ограде обнаружились внушительные орнаментальные ворота, увитые плющом. Запертые, ясное дело. Сразу за ними зловеще клубился туман. Джеймс указал на него матери.
— Ну прямо как в саду! Туман стелется до самого Эвертона, да?
— Нет. — Пояснять Лили не стала, несмотря на то что ее младший сынишка просто изнывал от любопытства.