Шарлотта Маркхэм и Дом-Сумеречье
Шрифт:
— Дайте мне время ниспровергнуть Эшби и Опека, и я добровольно вручу себя вам.
— Семью Дэрроу должно навсегда оставить в покое.
— Даю вам слово.
— И многого ли оно стоит?
— Понятия не имею. Никогда прежде его не давал. — Уотли улыбнулся мне своей кривой самодовольной усмешкой.
Я смотреть на него не могла. Уничтожила еще некоторую часть его коллекции; осколки цветного стекла сверкающим ливнем обрушивались вниз вперемешку с черепками алебастра, устилая комнату плотным ковром. В воздухе
Я задумалась: а что делать с остальной коллекцией? Есть же еще безжизненные куклы, запертые в отдельном помещении за спальней. Я добрела до алькова с ложем хозяина, отыскала нужную панель, открыла проход в тайную комнату. Все фигурки были на месте, за исключением Лили. Я схватила ту, что ближе всех к двери — это оказался юноша с плющом вместо волос, — и поставила его на ноги. Он тут же ожил и недоуменно воззрился на меня:
— А где же мистер Уотли?
— Ему нездоровится. Вы свободны, — объявила я.
Юноша было забеспокоился, но затем разглядел мою рану и взялся помогать мне снимать своих сестер и братьев с пристенных подставок. Чем больше кукол оживало, тем быстрее шло дело; и вот наконец уже все они метались туда-сюда по комнате мистера Уотли, пытаясь понять, что с ними случилось и как теперь быть. Воспользовавшись всеобщим смятением, я выскользнула за дверь, отводя глаза от жалких останков мистера Уотли: он извивался червяком на полу в россыпи алебастровых и стеклянных осколков. Он поднял взгляд на меня — в его черных глазах рептилии промелькнуло отчаяние.
— Мне жаль, что я навлек на вас столько горя, — тихо проговорил он. — Наш народ сильнее. Мы призваны делать то, с чем другие не справятся.
— Не важно, какой ценой?
— Да, невзирая на цену.
— До свидания, мистер Уотли.
— Вы не можете просто бросить меня здесь. Работа еще не закончена! Маркхэм!
Я оставила его одного в кабинете, среди руин былой коллекции, и неспешным решительным шагом направилась в противоположный конец дома. Свадебные гости, что не ушли со Смертью, по-прежнему бесцельно слонялись по бальной зале. Они, по-видимому, решили, что праздник все равно состоится, невзирая на отсутствие жениха и невесты. Опустевшая инвалидная коляска Дэбни стояла в углу. В груди моей снова запульсировала боль. Теряя равновесие, я схватилась за стену и едва не рухнула на пол, но тут чья-то рука обняла меня, поддержала и бережно подняла в воздух.
От изнеможения я лишилась чувств. Когда же я вновь пришла в себя, обнаружилось, что я сижу в металлическом кресле, в знакомой круглой комнате с вращающимися завесами. Рядом, у стола на колесиках, стоял Дункан, перебирая инструменты на подносе. Я вскрикнула от боли: рана до сих пор причиняла мне невыразимые страдания. Дункан обернулся ко мне, но вместо того,
— Вы пришли в себя. — Голос его звучал нежно и мелодично.
— Ты разговариваешь?
— Это новое достижение. Слуги Сумеречья подстраиваются под нужды дома. Теперь, когда Уотли в состоянии столь жалком, кто-то должен говорить от имени усадьбы. Вот так же было и с моим братом, если не ошибаюсь. Сдается мне, вы его знали.
— Роланд.
— Кажется, он причинил вам немало горя, хотя всего-навсего выполнял распоряжения мистера Уотли. Я не могу исправить того, что уже случилось, но могу снять вашу боль.
— Это дорогого стоит.
Дункан кивнул и поднес к моим губам дымящуюся чашу.
— Выпейте. Вам полегчает.
Я ощутила цитрусовый привкус; вместе с напитком по телу разлились неизъяснимое облегчение и прохлада.
— Мне еще кое-что нужно. Я сей же миг вернусь. — И Дункан оставил меня одну. Завесы неспешно вращались вдоль стен, гипнотизируя взгляд, заставляя расслабиться. Я едва не задремала, как вдруг ощутила в комнате чужое присутствие и, как могла, выпрямилась. Навстречу мне шагнул мужчина.
— Шарлотта? — Голос его показался знакомым. Но в комнате царил полумрак, и разглядеть его толком не удавалось — до тех пор, пока лицо его не оказалось совсем близко от моего.
— Джонатан? — Тело его по-прежнему покрывали ожоги.
— Боюсь, ты видала лучшие времена, любовь моя.
Я коснулась его щеки, ощущая под пальцами обожженную кожу.
— Откуда ты здесь взялся? Ты же мертв.
— А ты, по-твоему, нет?
— В Упокоении никто не умирает, если сам того не захочет.
— Ты не можешь так жить.
— Я скучаю по тебе.
— Не пытайся перевести разговор!
— Ты хочешь, чтобы я умерла?
— Я хочу, чтобы ты обрела мир и покой.
— С кем это вы разговариваете? — Это вернулся Дункан с бархатной шкатулочкой для драгоценностей.
— Здесь мой муж, — объяснила я, переводя взгляд с одного на другого.
— У меня сложилось впечатление, что он умер. — Дункан Джонатана не видел — либо не мог видеть. Тот пожал плечами.
— Это его, похоже, не останавливает.
— Вы плохо выглядите. — Дункан внимательно рассмотрел зияющий разрез у меня в груди и накрыл его рукой. — Нужно немедленно заняться вашей раной.
— И что со мной станется?
— Вы о чем?
— Я буду жива или мертва?
— Не знаю. Думаю, вам эта рана не на пользу — раз вам покойные мужья являются.
Джонатан наклонился к самому моему уху.
— Шарлотта, не препятствуй ему. Твой час еще не пробил. Еще не время.
— Я так по тебе скучаю.
— Я всегда с тобой. Разве ты не чувствуешь?
— Это не то же самое.
— Мы снова встретимся — в конце пути.
— Ты будешь ждать меня?