Шаромыжники
Шрифт:
А вот самому Скакунову с одёжкой не повезло. Ну, не нашлось в магазине гражданского костюма на его размеры. А заказывать пошив индивидуально — это не на один день ожидания. Не было у нас такой роскоши со временем, очень уж суетливо готовился прыжок. А когда дёргаешься, то обязательно что-то, да пойдёт не так. Закон природы, неотвратимый и не обсуждаемый.
Так что пришлось нашему консультанту перелистывать десятки страниц с мундирами. Всё же подобрал что-то сине-французское, из максимально устаревших образцов, да и кивер с "римским" орлом сменял на треуголку вроде моей, только с серебряными галунами по краям полей. Ну, на первое время сойдёт. Тем более, что по тем же липовым бумагам — полиграфия двадцать первого века способна творить чудеса! — Владимирыч наш значится Мишелем де Шевалем, эмигрантом-роялистом, смывшемся из солнечной Франции через всю Атлантику, чтобы избежать неминуемого знакомства с мадам Гильотиной. Начальник наш,
Скакунов, помнится, разъяснял в том духе, что, конечно, в Штатах дворянские титулы по Конституции не присваиваются, но и лишать этого статуса, подтверждённого документально, а главное, материально, никто не станет. Ведь большинство этих WASPов — прямые потомки европейских голодранцев, уплывших в Новый Свет за сытой жизнью (а то и попросту закованных в колодке каторжников, которых предпочли использовать в качестве белых рабов — что более рационально, чем просто вздёрнуть "высоко и коротко"). Так что некоторый пиетет перед титулованными особами у этих новоявленных республиканцев вполне себе присутствует. Разумеется, если у особ есть не только титулы, но и туго набитые кошельки. А лучше — счета с пятью-шестью нулями в банках.
И получаюсь я в нашей троице самый, что ни на есть, голодранец по всем внешним данным: одежда простая, хотя и наиболее удобная из имеющейся в наличии, по бумагам — мигрант понаехавший, уже не люмпен, но ещё и не пролетарий, морда лица явно не с конкурса "Мистер Вселенная". На такого и не взглянут, в двух шагах пройдя. Если, конечно, угодили мы куда запланировано, а не к каким-нибудь рыцарям круглостоловским, или ещё к кому поэкстремальнее. Это только в кино в таких ситуациях неподготовленные пришельцы ухитряются на раз застроить всех Артуров-Ланселотов Позёрных и рулить политикой одним мизинцем. Или двумя максимум: левый внутренней рулит, а правый — внешней. А на деле такие вот Позёрные круглостоловские если сразу не сожгут как колдунов и нехристей, то точно в рабство определят, причём, по закону подлости, на особо неприятный трудовой фронт направят. В рудник свинцовый, например, или в ассенизаторы, дерьмо черпать, а после с соломой да глиной на саман перемешивать. Чтоб кирпичей на постройку нового Камелота как раз хватило. С полуторным запасом.
Так что не дай боже Иштван в своей перемещательной хреновине проводки перепутал… Точно прибью, заразу.
Ну, раз я голодранец, то, кое-как счистив прямо на пол палатки большую часть покрывающей грязи, принялся наряжаться, согласно статусу. Грязно-серая мешковатая рубаха — не хэбэ, погрубее, наверное, изо льна, быстро впитала сырость с тела. Это не хорошо: недолго и простыть в мокром, но полотенца в контейнер положить никто не догадался. Свободные штаны из серой же парусины, пошитые наподобие моряцких, то есть без нормальной ширинки, а с крючками-застёжками по бокам. Ткань плотная, джинсовка — не джинсовка, но нечто напоминающее. Натянул одну из трёх пар полосатых нитяных чулок, в процессе завязывания шнурков вокруг голеней подумав много нехороших, но смачных слов о тех извращенцах, что сочинили тутошнюю моду. Распотрошил свёрток с обуткой… Твою ж с перехлёстом! Деревянные подошвы, вроде тех, что на женских босоножках встречаются, кожаный верх с медными пряжками, вместо стелек — вкладыши из берёсты. Видимо, чтобы избежать судебных исков о применении пыток к покупателям, продавцы приложили в комплект пару нормальных, гигиенических, стелек, снабдив, однако, их ярлычком "фрагмент не является аутентичным". Эх, где мои восемнадцать лет и родные берцы с подошвой на микропорке…
Влез в сбрую с опер-кобурой, убрал туда машинку, опоясался. Проверил сумочки на ремне: всё в порядке. Огниво и коробочка с сухим трутом на месте, там же зажигалка и спички в водонепроницаемой упаковке на всякий случай. Повертел в руках короткую керамическую трубку, сунул обратно. Всё равно не курю, но, как говорится, "шоб було!". Так, а тут что? Карманный компас в медном корпусе — китайская сувенирка "под старину". Тоже, конечно, новодел, как и моя сабля, но я их никому не собираюсь давать на поглядушки, а со стороны никто странностей не заметит: до всеобщей стандартизации в это время ещё не додумались, и ремесленники извращаются каждый по-своему. Ага, а вот и пальчиковый светодиодный фонарик с двумя блистерами батареек про запас. Тоже на всякий случай: мало ли, когда свет понадобиться: и книжку под одеялом почитать, и врага внезапно ночью ослепить… Ага, мультитул… Тоже китайский. Да что ж они в Америке так на китайчатине помешаны? Понты на весь мир: "Мы такие, мы сякие, самые крутые", а понасовали всякой продукции фабрики "Линь Сунь-Вынь"! Или это по принципу "на
Наттибамповскую куртку и треуголку пока надевать не стал: согрелся уже немного в палатке, так чего раньше времени напяливать. Вот кончится дождь, вылезем на свежий воздух — вот тогда…
Народ тем временем покончил с мужским стриптизом, облачившись каждый в своё. Скакунов, как самый продуманный — а ему и положено и по сроку службы, и по возрасту — поверх узких белых штанов натянул натуральные сапоги пониже колен, со здоровыми рыжими отворотами. Вот в чём по лужам топать нужно, а не в моём кошмаре пьяного сапожника! Офицерские эполеты и французскую кокарду со шляпы-треуголки он уже спорол, вон, рядом валяются, а сам с весьма скептическим видом осматривает клинок своей сабли. Ну да, конечно: железяка из того же интернет-магазина, изготовители и не собирались её затачивать. А вдруг юзверь порежется — замаешься от исков отбиваться! Ты гляди, а этот жох, оказывается, и огнестрел себе офицерский заказал! А я и не в курсе. Рядом с ножнами лежит перевязь с пистолетной кобурой здешнего типа, пороховницей и мешочком пуль. Судя по толщине ствола, калибр солидный: такой пистоль бахнет — добавки не попросят. Но после выстрела с ним только врукопашную идти. Потому что перезарядить не успеешь.
— Жора! Ара, Жора, я тебе говорю, да!
Блин, задумался так, что начальничка нашего не услышал. Это нехорошо: утеря бдительности.
— Извини, Давид Акопович, замечтался что-то. Всё-таки новый мир, не привык пока.
— Э, ладно. Все тут такие. Непривычные. Ты вот что, Жора: пока я буду камеры вмонтировать, ты рации заряди батарейками, включи. А потом одну возьмёшь и иди на улицу. Пойдёшь прямо, будешь в неё разговаривать. Надо узнать, как тут ловит, далеко или нет. И ещё пощёлкай немножко каналы на всякий случай. Мы тут в первый раз, надо проверить, туда попали или не туда. Если другие радио услышишь — тогда ничего не говори, сам сюда иди, рассказывай. Потому что тут другие радио быть не должны. А если перепутали, не туда попали — это совсем плохо тогда. Понял?
— Так точно, шеф. Понял, чего тут не понять…
Эх, опять припахали. Какой дурак под дождём попрётся диапазоны сканировать и связь проверять? А я попрусь. А куда деваться-то? Служба такая: начальство оно завсегда под крышей сидит и ему не каплет, а простой человек трудности и лишения стойко переносит. Ну нету в мире справедливости…
Михаил Скакунов, хронопутешественник, и военно-исторический консультант
Нью-Йорк, Риверсайт-Хилл, таверна Пиркса, 29 октября 1813.
Как же хороша цивилизация!
Пусть даже и лишённая таких удовольствий, как джакузи, тёплый ватерклозет и постель с виброматрасом. Не то, что в прежней жизни я часто нежился на таком, но как-то довелось. Здесь его заменяет не новый тюфяк, набитый сеном, не прикрывающий целиком грубое ложе из чурбаков. И сортир, в лучшем случае, дощатый, на заднем дворе. Попозже проверю.
Однако после мокрой ночёвки и долгого путешествия по раскисшей дороге, вполне пригодной для полигонных испытаний бронетехники на проходимость и способность преодолевать вброд грязевые болота, оказаться в помещении, имеющем хоть какую-то кровать и не протекающий потолок — большое удовольствие.
Закрыв выделенную мне комнату, спустился вниз, в общий зал. Арамян с Георгием уже накинулись на пищу, как с голодного края. Хотя так оно, в принципе, и есть: нью-йоркские армяне, комплектовавшие наш контейнер для прыжка, вполне ожидаемо схалявили, не утруждая себя более обычного. Нет того, чтобы положить на каждого хотя бы по одному американскому полевому рациону и бутылочку чего-нибудь согревающего. Ограничились полудюжиной "шоколадных" батончиков "здравствуй, язва", с тянучкой, молотыми орехами и какими-то кусочками сухофруктов внутри. Нельзя сказать, что невкусно, но накормить таким можно разве что девочку-манекенщицу особо миниатюрного теловычитания, а не троих здоровых мужиков, совершающих марш-бросок по пересечённой местности в условиях отвратительной погоды и крайне неприспособленного к долгим маршам обмундирования. Причём какое ни есть, а обмундирование имеется только у меня, двое же остальных обряжены в цивильное и о сапогах, не зачерпывающих на каждом шаге грязюку, могут лишь мечтать.