Шашлык из леопарда
Шрифт:
Ноги как окаменели. Она заставила себя сдвинуться с места.
Прижала мобильник к уху Хохлова.
Спину вдруг заломило. Она опустилась рядом с ним на колени.
Виник повернул голову, посмотрел ей в глаза и улыбнулся.
У него сзади, из-под плеча, раздвигалось по плите в стороны темное выпуклое пятно...
Из нее тоже все живое выходило куда-то наружу, оставляя место пустому и сквозному, как тот цоколь-подвал, бесчувствию.
Нет, он не собирался прикончить ее.
Что это было?
Что
...Память вдруг вытолкнула вверх, со дна пустоты и бесчувствия, холодный ком. Как старую морскую мину. Мина поднялась и бесшумно, пусто рванула, на миг осветив взрывом тьму. Не снаружи, а внутри.
Ну да, все ясно! Пьяная дура, она тогда, в клубе, прочла эсэмэску Виника вслух. И сама того не заметила. Хохлов еще что-то спрашивал, она отвечала... Там было слово "ШКОЛА". Что стоило Хохлову "пробить", какую школу она кончила? Все мы тут - маленькие "штази". Дату и время встречи она тоже спьяну прочла вслух. Насчет маньяка Хохлов подумал всерьез: "Ты бы видела себя..." Дальше было дело техники. Его техники. Что стоило ему, доктору, заядлому охотнику и вояке...
Хохлов говорил с диспетчером "скорой". Что-то про паркур, тяжелую травму, разрыв сосуда, еще что-то про Службу спасения и какую-то болгарку... и еще про "возможный перелом голеностопа"... Чей перелом?.. Дура! Его перелом. Его собственный... Хохлова...
– Все, убирай "трубу"! И иди отсюда домой.
– Это ей приказ.
– Мы тут сами разберемся. Они могут вызвать ментов - до кучи. Тебе это не надо...
Это ей - злобно так.
"Я не могу", - хотела сказать она, но не решилась.
– Можно, она еще немного побудет?
– Это Виник тихо спросил Хохлова.
Спасибо Винику.
Хохлов выматерился.
– На хрена ты прыгал оттуда сразу?
– Это он Винику.
– Мы бы разобрались...
– Извиняюсь...
– Это опять Виник Хохлову.
Он, Виник, снова посмотрел на нее и поморщился. Ну, не от ее внешнего вида, понадеялась она. Ну, конечно, в таком прикиде на свидания не ходят...
– Я тоже.
– Это решилась она.
Винику. И Хохлову - тоже.
– Я не думал, что ты позовешь кого-то на помощь.
– Это Виник ей.
– Она не звала. Успокойся.
– Это Хохлов Винику.
Похоже, она тут уже и вправду была лишней. Они теперь могли отлично поладить между собой, эти мужчины.
Еще один взрыв глубинной бомбы. Она вспомнила. Был школьный театр. Была какая-то постановка у них в девятом классе. Про войну 1812 года... Или про декабристов? Там Виник играл какого-то человека во фраке. Костюмы были как настоящие, театральные, взяты напрокат. Виник, кажется, весело смотрелся. Он был такой весь из себя пухло-романтический.
– Я не звала, магистр. Я пришла одна.
– Это она Винику.
Он вдруг задвигал правой рукой, поднял ее и двинул, словно
– Не дергайся... Кровь уходит.
– Это Хохлов Винику.
– Говори, только не дергайся.
– Там. В кармане. Достань, пожалуйста.
– Это Виник Хохлову.
Хохлов осторожно порылся во внутреннем кармане ветровки Виника, прямо у самого штыря, проткнувшего ее, что-то нащупал, опять глухо выматерился и достал. Какой-то маленький предмет.
– Это ей. Отдай, - попросил Виник Хохлова.
Хохлов, не глядя на нее, подал ей на ладони, запачканной темным...
Это было кольцо. Бриллиантик сверкнул...
В глубине что-то оторвалось от дна. Огромное. Оно начало подниматься. Оно так рванет, что ей - конец! Надо остановить это, чтобы поднялось не сразу... Хотя бы до приезда "скорой".
– Бери. Тебе же...
– Это Хохлов ей.
Она взяла.
Огромная бомба стала подниматься быстрее. Она затаила дыхание. Бомба-мина замедлила подъем.
– Извини.
– Это Виник ей.
– Я подумал, что до тебя по-другому не добраться... Я...
– Голос Виника становился тише и слабее, она невольно подалась ближе к нему.
– Я просто хотел предложить тебе новое место работы... Ну, я... я думал, что так ты поймешь, что это хорошее место...
Бомба снова стала подниматься быстрее...
Теперь она знала, как ее остановить... Она готова была ее остановить. На всю оставшуюся жизнь.
– Виник.
– Это она Винику.
– Я знаю. Это - хорошее место. Я принимаю твое предложение.
– И шутка вдобавок, кажется, к месту: - Оклад и бонусы можем не обсуждать.
Хохлов снова выматерился. Глухо, как бы чтобы не слышно было...
– Это ты дала мне волю к жизни.
– Это Виник снова ей.
– Тогда.
– Я знаю.
– Это она снова ему.
Хохлов стал материться не громче, но страшнее. Это был рык разъяренного леопарда, который решил не выходить их кустов - слишком много чести для этих долбанных охотников. Это был другой Хохлов. Наверно, тот, который поехал в Сербскую Краину с медикаментами... И еще, может, с чем-то... и в стороне от окоп навряд ли держался...
– Знает она... Тут нормальные пацаны ломают друг друга из-за этой... ядрена мать... а она "знает".
– Это Хохлов никому, в сторону.
Пацаны! Точное слово! Хохлов понимал, что все они тут сейчас пацаны-выпускники-школьники. Заигрались, как мальчишки-девчонки, и доигрались!
Он, Хохлов, ее сейчас ненавидел. Были бы руки свободны, пристрелил бы, наверно... Не Виник, а он, Хохлов, пришедший ей на помощь, решивший нейтрализовать маньяка собственноручно... Имел полное право.
Виник закрыл глаза - и вдруг стал сильно бледнеть... Или ей показалось.