Шашлык из волнистого попугайчика
Шрифт:
– Косноязычие – мой недостаток, поэтому в свое время я и не пошел в адвокаты, а то сейчас бы нормально зарабатывал, – почесал затылок следователь.
– Значит, вы здесь в командировке? – вытерла Надя выступившие от избытка чувств слезы.
– Да уж не в отпуске. Ознакомился с делом Владимира, вот уж изощренный маньяк! Ты была права, когда говорила, что твоя подруга в опасности.
– Ладно, забыли! Кто старое помянет…. – миролюбиво сказала Надя, пытаясь расчесать копну спутанных рыжих волос расческой, схваченной с тумбочки, так как ее
– То есть ты не угомонилась даже после того, как побывала в руках маньяка, – усмехнулся Григорий. – Ну что же, спрашивай, поделюсь с тобой информацией.
– Спасибо. Известно, что Владимир что-то вкалывал девушкам и брал у них кровь. Что это было и зачем он брал анализы? Вы же приехали по этому делу и, следовательно, все знаете.
– Вот именно – анализы. Официальной версии нет, так как в огне все сгорело. Даже если у него и была лаборатория с препаратами, он уничтожил все следы. В твоей крови ничего не было обнаружено. Я думаю, тебе он вколол большую дозу наркотиков, быстро распадающихся в крови на составляющие… А вот в крови твоей подруги Милы были обнаружены следы каких-то психотропных лекарств и антидепрессантов, которые так быстро не уходят из организма, но в целом ничего особенного.
– Зачем ему это нужно было? Он держал нас как лабораторных мышей.
– У меня, Ситцева, на это есть свои мысли, – сказал следователь и положил на тумбочку пакет с апельсинами, что выглядело очень трогательно.
– Поделитесь, пожалуйста, своими профессиональными мыслями, – улыбнулась Надя.
– У Владимира, насколько мне известно, была больная сестра, сам он был психиатр и явно с отклонениями в психике. Я думаю, что этот маньяк пытался сделать лекарство, чтобы вылечить свою сестру. Такая вот идея фикс! – сказал Григорий, глядя на свою собеседницу добрыми и усталыми глазами.
На Надежду этот взгляд производил гипнотическое действие. Ей почему-то захотелось обласкать, накормить этого мужчину, погладить его мятую одежду…
– Ты гений, Гриша! – перешла она на «ты». – Точно! Он и держал нас за подопытных мышей, и кровь у девчонок брал… Владимир что-то химичил, изобретал. Теперь все становится ясно… Молодые женщины попадались ему в сети через Интернет, возраст у них примерно был такой же, как у его больной сестры, все сходится… Я-то к нему сама напросилась, он меня явно не любил…
Григорий Степанович рассмеялся.
– Ты расстроена? – Он любовался ее огненными волосами, блестящими на солнце.
– Я серьезно! Я немного не так выразилась….
– Ты, Ситцева, даже маньяку-убийце не нужна была! Вероятно, он предчувствовал, что с твоим появлением его ждет погибель.
– Я серьезно, – повторила Надя.
– И я серьезно! Ты и меня в Москве достала! Ну а если честно, то ему, наверное, больше никто не нужен был… Милу он недавно захватил. Знаешь, лишний рот, лишние хлопоты и все такое… – сказал следователь.
–
– Итальянские блюстители закона уже говорили с ней, и совершенно безрезультатно. Правда, я бы тоже хотел увидеть ее, – сказал Григорий, – хочешь, возьму тебя с собой?
– Конечно! Еще как хочу!
– Кстати, вены у Киры все в следах от инъекций, так что наша теория о том, что ненормальный братец пытался вылечить свою сестру, полностью находит свое подтверждение.
– Как хорошо, что вы приехали! – Надя вздохнула. – От местных, я чувствую, никакого толка не будет!
– Держи себя в руках, Ситцева! – погрозил ей пальцем Григорий Степанович.
– Да чего уж тут! Вместе с вами, Гриша, мы – сила! – добила она его окончательно.
– А сколько раз он тебе что-то вкалывал? – осторожно поинтересовался следователь.
– Да всего один раз! Второй раз я уже не позволила, со мной не так-то просто справиться, вы не смотрите на мою комплекцию, – похвасталась она. – Владимир хотел напугать меня, вколов какие-то галлюциногены. Кстати, Гриша, вы мелькнули в моем кошмаре тоже.
– Даже не знаю, что и сказать, – развел он руками.
– А что тут скажешь? Что называется, без комментариев. Но ловлю вас на слове, что вы пообещали взять меня в лечебницу к Кире, – погрозила она ему пальцем. – Я тоже хочу посмотреть на нее.
– Кстати, вспомнил! – вдруг хлопнул себя по лбу Григорий Степанович. – Я не знаю, кому ты дала мои координаты, но мне в Москве звонила какая-то женщина и просила связаться с тобой. Ей срочно нужно было что-то тебе рассказать, а телефон твой не отвечал. Вот ее номер, – вытащил он из своего бумажника маленький листок бумаги, сложенный вдвое.
Надя развернула его и увидела знакомый набор цифр.
– Так вы тоже должны ее знать! Это же Алевтина Юрьевна, мама Милы. Боже мой, у нее же моя дочь! Что-то случилось! А может быть, она еще не знает, что Мила жива?
– Нет, ей об этом сообщили, когда я еще был в Москве, – уверенно ответил Гриша.
– Мне нужно ей срочно позвонить! – От тревоги за свою дочь у Надежды даже потемнели глаза.
– Звонить никуда не надо, – раздался за их спинами слабый женский голос.
Надежда и Григорий Степанович оглянулись и увидели высокую обритую наголо девушку с грустными светлыми глазами и в светлой одежде.
– Милка, как я рада тебя видеть! – кинулась к ней подруга и обняла. – Как ты себя чувствуешь?
– Очень хорошо, и это благодаря тебе. Я тогда в той камере наговорила тебе много лишнего, я была не в себе. Мне кажется, что я была в плену целую вечность.
Надя взяла в руки ее лицо и сказала твердо:
– Теперь все позади! Все хорошо! Мы вместе забудем это как кошмарный сон.
– Да, конечно… – совсем без энтузиазма ответила Мила и отстранилась от подруги. – Я звонила маме. Она безумно рада, что я жива. Страшными подробностями я не стала травмировать ее психику.