Шашлык из волнистого попугайчика
Шрифт:
– Тут и гадать не надо, какой будет ответ.
– Плохо вы меня знаете, Григорий Степанович, я девушка весьма непредсказуемая, – ответила Надя, переодевшись за ширмой и выйдя из-за нее с пакетом в руке.
– Это-то и пугает, – возразил следователь.
– Хватит философствовать! Поехали! – скомандовала Надежда и решительной походкой направилась к выходу.
У больницы их уже ждал «Мерседес» Марко с русскоговорящим водителем.
– Добрый день, синьора! Марко просит прощения, что не смог сам приехать, но он с нетерпением ждет вас дома.
–
Они вдвоем расположились на заднем сиденье автомобиля, и Надя сразу же попросила водителя врубить кондиционер, так как щеки ее пылали, словно она все еще горела в огне странного дома.
– Привыкаешь к роскошной жизни? – ухмыльнулся Григорий Степанович, слегка побледневший за последнее время.
– А что? Завидно? Любезный, гони-ка ты в сумасшедший дом! – обратилась она к водителю, чем ввергла его в шоковое состояние.
Григорий Степанович, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, объяснил на английском языке, куда синьора просит отвезти ее.
– Знаешь английский? – удивилась Надя.
– А ты думаешь, почему именно меня прислали?
– Удивляете меня, Гриша…
Шофер, кидая на них испуганные взгляды, мягко тронул машину с места.
– Почему мы сразу едем к Кире? – спросил следователь, словно она здесь была главная.
– А зачем тянуть? Мне пора завершить это дело. Меня дочка дома ждет, – отмахнулась Надя. – А что такого? Ты же обещал взять меня с собой.
– Ничего. Просто я не думал, что это произойдет так быстро.
Всю дорогу Надя расспрашивала Григория о Москве. Вплоть до того, какая там погода и что нового в российском шоу-бизнесе, в чем следователь оказался совсем не сведущ.
– Соскучилась?
– Тянет на Родину, – констатировала она.
– Дай Родине отдохнуть, – попросил за страну Григорий.
Глава 24
В огромном парке среди кустов алых роз стояли невысокие светлые здания с колоннами и лепниной по фасаду. Зеленые газоны и ровные дорожки радовали глаз. Откуда-то долетали вкусные запахи, вызывающие аппетит. Так и представлялась приятной наружности женщина в белом фартуке и чепце на светлой кухне, которая месит воздушное тесто, пока другая женщина взбивает сладкий ванильный крем и варит шоколадную глазурь.
– Какая красота, – вдохнула полной грудью Надежда. – Жаль, что здесь находятся психически нездоровые люди, так как они не могут оценить все это по достоинству.
– Они больные… – возразил Григорий, – и часто остаются тут на всю жизнь. Пусть хоть их фактическая изоляция от общества будет похожа на рай.
– А ты сентиментален, – отметила она.
Григорий посмотрел вдоль аллеи и удивленно присвистнул:
– Ого! Смотри, мой знакомый полицейский, к которому я приехал. Привет, друг Джузеппе!
Навстречу им с очень озабоченным видом семенил на коротких толстых ногах синьор Моргалио собственной персоной.
– Здравствуйте. – Надя присела в немыслимом
– Вам тоже сообщили? – обратился Джузеппе к Григорию Степановичу, игнорируя вопрос Надежды.
– О чем? – пожал его протянутую руку Григорий.
– О гибели Киры Анзилотти, – вздохнул итальянский полицейский.
– Как о гибели?! – ахнула Надя.
– Пойдемте. – Итальянец взял под руку своего коллегу из России.
– Что случилось? Как погибла? Объясните мне! – засыпала полицейского вопросами Надя.
– Синьора, я могу вас удалить с места преступления, но если вы пообещаете мне держать себя в рамках и молчать по возможности, я разрешу вам присутствовать при нашем разговоре из уважения к Марко Тозини, – обернулся к ней Джузеппе.
Надя, вздохнув, кивнула и поплелась следом. Ей очень не понравилось то, что она услышала, но пока ни одна мысль не возникла по этому поводу. Джузеппе провел их к летней беседке и предложил расположиться там на мягких креслах, обитых светлой тканью в мелкий цветочек.
– Тело уже унесли, а я вам расскажу, что мне удалось узнать…
– Во всех подробностях! – перебила его Надежда и тут же, спохватившись, виновато замолчала.
– Киру обнаружили сегодня утром с проломленным черепом. Орудие убийства нашли рядом, это большой камень с острыми гранями. Кто-то ударил девушку по голове, когда она спала ночью, и был таков… Никого из посторонних не видели. Вот в принципе и все. – Рассказ полицейского оказался не таким уж и долгим.
– Камеры наблюдения? – спросил бдительный следователь из России.
– В том-то и дело, здесь нет никаких камер наблюдения, здесь всегда было тихо и спокойно, и больные тут тихие и спокойные, буйных нет, – пояснил итальянец.
– Говорили с лечащим врачом Киры? – спросил Григорий.
– Обижаешь, коллега. Конечно, говорил. Очень хороший специалист, он сказал, что Кира страдала редким заболеванием, какое-то мудреное название, боюсь, мне не повторить, но не в этом дело. Суть заболевания состояла в том, что у человека полностью отсутствовало собственное восприятие мира и ощущение окружающей действительности. Больная была абсолютно ведома, ею мог управлять кто угодно и как угодно. Ее брат что-то делал с ней, но никто не знает что, в том числе и она сама. Она повторяла за врачом какие-то действия так же, как и за братом, и еще у нее была очень короткая память. Например, она уже не помнила, что у нее был брат…
– Господи, кому понадобилось убивать такое безобидное и совершенно больное существо? – содрогнулась Надежда.
– На этот вопрос у нас пока нет ответа, – развел руками Джузеппе.
Надежда с Григорием вернулись к машине.
– Поехали к Марко, – предложила она.
– Не буду мешать молодым, – ответил Григорий.
– Не юродствуй! Там огромный дом, места всем хватит! А ты – мой друг, значит, мой гость! – ухватилась она за него.
– Нет, я остановился в гостинице, там же и останусь, – грустно возразил Григорий, – и вообще, зря я приехал…