Шатун: Шаг в неизвестность. Казачий князь
Шрифт:
– Мой человек ничего такого не говорил, – снова качнул майор головой. – Что делать станем? – спросил он, отодвигаясь от стола.
– Как обычно. Беру свой десяток и в горы. Троп там не много. Думаю, где-нибудь да встретимся.
– Думаешь их ловить до того, как они в предгорья спустятся?
– А чего ждать? Пока они на хутор какой налетят? – возмутился Шатун.
– Нет. Надо перекрыть тропу, по которой они выйти могут, и ждать их там, – помолчав, решительно заявил Рязанов. – Не будем горцев злить раньше времени. Пока не напали, не враги. Сам понимаешь, просто так пальбу устраивать глупо.
– С Романом поговорить
Катерина узнала о дуэли случайно. Вернувшись с базара, она решила проведать отца и застала его одетым в полковничий мундир, при всех орденах. Так он поступал только в том случае, когда намечалось какое-то серьезное мероприятие. Торжественный прием или ругань с чиновниками. Столоначальников Вяземский на дух не переносил и иначе как с пистолетом за поясом ни в какое присутственное место не ходил. Из-за этого на него даже подавали в суд, но обошлось. Мировой судья, выслушав историю несгибаемого полковника, даже виры не выписал, решив, что полковник в отставке имеет полное право требовать от чиновников почтения. И вот теперь Вяземский снова был в своем мундире, застегнутый на все пуговицы и прямой, словно на параде.
– Что случилось, папенька? Мы же вроде не в нашем уезде и с чиновниками ругаться вам нужды нет, – улыбнулась девушка, с удовольствием оглядывая седого, но еще крепкого отца.
– Не собираюсь я ругаться, Катюшка, – повернулся к ней полковник. – Тут другое.
– Что стряслось, папенька? – насторожилась Катерина.
– Штабс-капитан твой сегодня в полдень стрелялся с тем подпоручиком, что тебе нахамить посмел.
– И ничего он не мой, – смутилась девушка, заливаясь румянцем. – Погоди, так ты хотел сам того полицейского вызвать? – вдруг сообразила она.
– Я, дочка, офицер, и поругания чести ни от кого не потерплю, – еще больше выпрямился полковник, хотя, казалось бы, куда уж больше. – Да только князь меня опередил.
– Погоди. Я на базаре была и ничего такого не слышала, а ты дома сидел, и все знаешь? Как так-то? – вдруг возмутилась Катерина.
– Полицейский подполковник заходил. Тот самый, что пьянь эту из зала выкинул. Оказалось, родичи они, – коротко пояснил полковник.
– И чего приходил? Грозился небось? – насупилась девушка.
– Извинялся, – вздохнул Вяземский. – Рассказал, что князь тому подпоручику пулю в плечо вогнал, и тот теперь месяца два будет вынужден дома сидеть. Вот я и подумал, что должен выразить князю свою признательность. Что ни говори, дочка, как ни хорохорься, а все одно годы свое берут, – грустно улыбнулся Вяземский. – Старый я уже, чтобы дуэли затевать. Да и подполковник тот просил за родича своего.
– Так ты теперь к князю? – вычленила Катерина главное для себя из его монолога.
– Да.
– Лихача кликни, и шинель застегни, – тут же потребовала Катерина. – Холодно еще на улице. Не приведи бог, простынешь.
– Само собой, не пешком пойду, – сварливо отозвался полковник. – А ты, егоза, дома посиди. А то ишь, глаз-то загорелся, как про князя услыхала. Ты это, Катюха, смотри мне. Он, конечно, не папаша, но и к нему у меня особой веры пока нет.
– Глупости, папенька, – отмахнулась девушка, снова заливаясь краской. – Князь Ростовцев человек чести. Служит тут, в медвежьем
– Ну, может, и так, – едва заметно смутился полковник. – Выходит, он тебе нравится? – спросил он, помолчав.
– Не знаю, – тихо призналась Катерина, едва заметно пожав плечами. – Знаю только, что рядом с ним я себя, как с тобой в детстве, чувствую. Тепло и покойно. А еще он очень сильный.
– Да уж, силушки ему не занимать, – нехотя согласился Вяземский. – Ну да ладно. После поговорим, – свернул он разговор и, спустившись в прихожую, надел шинель.
Дверь захлопнулась, и Катерина, пройдя в свою комнату, прилегла на кровать. Она и сама не очень понимала, что с ней происходит, но такого с ней прежде никогда не было. Сердце колотилось в груди, словно птичка, щеки горели, а где-то в животе сладко ныло. Сама того не заметив, Катерина пригрелась и уснула. Проснулась девушка от какого-то грохота и громкого голоса полковника. Вернувшийся папаша наводил среди слуг армейский порядок привычными средствами. Ругаясь так, что кукушка в часах икала. Послушав выдаваемые им перлы изящной словесности, Катерина вышла из своей комнаты и, спустившись на первый этаж, спросила, входя в столовую:
– Что тут опять происходит? Папенька, вы ругаетесь так, что за окном кусты вянут. Что случилось?
Спокойный, уверенный голос девушки подействовал на полковника, словно ушат воды. Осекшись на очередном загибе, он смущенно закашлялся и, расправив усы, проворчал:
– Да вон, бездельники эти еще ничего не приготовили, хотя время давно уж обеденное. А ты где была? – развернулся он к ней.
– Уснула, – смущенно призналась девушка. – Как вы ушли, так пошла в свою комнату и случайно уснула.
– Ну, хоть отдохнула, – улыбнулся Вяземский.
– Как там прошло? – поинтересовалась Катерина нейтральным тоном, хотя сердце ее снова забилось очень быстро.
– Хорошо прошло, – задумчиво вздохнул полковник. – Оказалось, князь специально не стал убивать того дурака. Подполковник сильно просил. Однако, должен признать, князь настоящий мастер. Всадил пулю из дуэльного пистолета именно туда, куда и обещал. К слову сказать, я князя на обед пригласил. Так что проследи там, на кухне, чтобы все правильно было и переоденься. Не замарашка, чай, какая. Вяземская, – с гордостью закончил полковник.
Едва сдержав восторженный визг, Катерина шагнула к отцу и, быстро чмокнув его в выбритую щеку, выскочила в коридор.
– Будь осторожна, дочка, – вздохнул полковник, глядя ей вслед. – Вижу, что запал он тебе в сердце.
Катерина же влетела на кухню, не чуя под собой ног. Быстро проверив, что именно готовится сегодня, она выскочила в коридор и помчалась к себе. Распахнув дверцы шкапа, девушка принялась перебирать платья, которые привезла с собой. Выбрав одно, скромное, но достаточно нарядное, Катерина быстро переоделась и, подойдя к зеркалу, принялась внимательно изучать свое отражение. Убедившись, что за время, прошедшее с того момента, как она проснулась утром, ничего не изменилось, Катерина тихо вздохнула и, оправив лиф платья, отправилась в столовую.