Шатун: Шаг в неизвестность. Казачий князь
Шрифт:
– Ас-салам-алейкум, Ахмад, – едва заметно улыбнулся Шатун, встретившись взглядом с воином.
– Алейкум-ас-салам, Лютый, – склонил голову горец, едва справившись с удивлением. – Не ожидал тебя здесь увидеть.
– Слух прошел, что к вам в гости приехали люди с той стороны перевала, вот я и решил посмотреть, куда они потом поедут, – пожал Шатун плечами.
– И давно смотришь? – иронично хмыкнул Ахмад, всем своим видом показывая, что не очень верит в эту версию.
– Почитай неделю уже. Ты же знаешь, я традиции чту. Помню, что в ауле их закон гостеприимства хранит. Вот и решил подождать, когда обратно поедут.
– Про тебя все говорят, что ты умный, князь, – качнул горец косматой папахой. – Люди в твоем караване наши враги. Я должен вернуть их обратно в аул.
– Гости превратились в кровников? – удивился Руслан. Его реакция была вполне понятной. Чтобы такое случилось, гость должен очень сильно оскорбить хозяина. – И кто именно из них тебе нужен? Инглизы или османы? – чуть подумав, уточнил он.
–
– Из аула их ушло примерно с десяток. На тропе к перевалу случился взрыв, и их осталось шестеро, – задумчиво протянул Руслан.
– Значит, это ты устроил, – понимающе кивнул Ахмад. – Я вспомнил о тебе, когда узнал, что на тропе был обвал. Но не подумал, что ты посмеешь прийти в эти горы.
– Ты плохо меня знаешь, Ахмад. Я приду туда, куда мне будет нужно, и никто меня не остановит. Но речь сейчас не о том. Раз уж так сложилось, я предлагаю разделить пленных. Османы твои, инглизы мои. И мы спокойно уйдем, не разрушая за собой тропы. Я могу забрать всех, ты и сам это видишь, но я не хочу ссоры с тобой и твоими людьми. Мы не враги. Враги у меня в плену. Согласен?
Сгрудившиеся за спиной воина горцы явно не все понимали из этих переговоров, поэтому кто-то, лучше всех знающий язык, негромко переводил, а остальные передавали его слова другим, стоявшим дальше. В итоге над тропой стоял негромкий гомон. Ахмад, недовольно покосившись на своих подчиненных, вздохнул и, махнув рукой, усмехнулся:
– Ты давно доказал, князь, что умеешь находить нужные слова. Я согласен. Это лучше, чем терять людей в дурной драке.
– Турок сюда, – коротко скомандовал Руслан, оглянувшись через плечо.
Казаки ловко сдернули пленных османов с седел и, не развязывая, подтащили к парню. Повинуясь жесту Ахмада, трое молодых горцев тут же слезли с коней и потащили их дальше. Чуть шевельнув поводом, горец проехал вперед и, приложив ладони к груди, склонил голову.
– Я благодарен тебе, Лютый. Второй раз ты даришь мне мою жизнь. Я дал слово, что виновник случившейся беды получит свое наказание, и теперь могу сдержать его.
– Все в руках Всевышнего, друг мой, – усмехнулся Руслан. – Знаешь, я только что понял, что в этих местах у меня есть друзья, есть враги, даже свой кровник был. А вот кунака, который стал бы таковым по всем обычаям, нет. Я помню, что обещал тебе надежную шашку. Приезжай в город. Я подарю тебе ее.
– Странный ты человек, князь, – растерянно усмехнулся Ахмад. – Называешь другом человека, который должен был убить тебя. Почему?
– Ты пришел, чтобы свершить волю Всевышнего, а не убивать. И дрался ты честно. Без подлых уверток. Это был бой чести, и я не могу сердиться из-за этого. Все случилось так, как решил Господь, и никак иначе. А честным воинам всегда найдется о чем поговорить и о чем помолчать. Я знаю, что ты человек чести, и потому приглашаю быть моим гостем. Ну, а принимать мое приглашение или нет, решай сам, – спокойно произнес Руслан, глядя горцу в глаза.
– Я запомнил твои слова, князь. Я подумаю над ними. Крепко подумаю, – ответил горец и, коротко поклонившись, развернул коня.
В такую задницу лейтенант-коммандер Спенс еще не попадал ни разу. Это определение как нельзя лучше подходило к сложившейся ситуации. Нет, вначале все шло, как и планировалось. Их встретили на тропе, сразу за перевалом и проводили в местный центр сопротивления. Именно так, по документам, проходила эта дикарская деревня, с некоторым подобием молельного дома в центре. Местные дикари очень гордились этим сооружением, и Спенсу даже пришлось сделать вид, что он восхищен увиденным архитектурным убожеством. Переговоры с вождями не задались с самого начала. Похоже, русские нашли способ, как накинуть узду на эту вольницу. Они попросту уничтожили несколько троп на плато, которые занимали особо воинственные кланы, поставив горцев на грань вымирания. Это крепко отрезвило особо горячие головы и заставило остальных задуматься. Кроме того, местные, решив, что могут диктовать русским свои условия, выбрали среди своих бандитов самого ловкого фехтовальщика и, недолго думая, устроили настоящий поединок с офицером, придумавшим этот самый план. Офицер оказался не промах и сумел победить своего противника. Но самое неприятное, что проделал он это по правилам самих горцев, что заставило этих дикарей задуматься о правильности их прежних действий. Внимательно слушая весь этот религиозный бред, Спенс не мог отделаться от мысли, что дикари одинаковы во всех концах света, независимо от цвета кожи. Нечто подобное он слышал и в Африке, и Южной Америке, и даже в бывшей Оранжевой Республике. В общем-то, на этом встречу можно было и заканчивать. Ему было все ясно. Но начальство требовало не просто разобраться, в чем причина затухания активности местных бандитов, но и сделать так, чтобы все вернулось на круги своя. А вот как это сделать, лейтенант-коммандер пока не представлял. Переубедить этих религиозных фанатиков, если они уже что-то решили, было практически невозможно.
Впрочем, вывод напрашивался сам собой. Повторить вызов, и уничтожить того офицера, чтобы показать горцам, что и их Господь может передумать. А на самом деле в поединке все зависит
Взбешенные горцы кинулись в погоню, а кое-кто решил обратить свой гнев на европейских гостей. Сообразив, что время разговоров кончилось, Спенс воспользовался кинжалом и, быстро расчистив себе путь, последовал за турками. Его помощник, прошедший с ним многое, успел оседлать двух коней, и Спенс, сумевший запомнить дорогу до тропы к перевалу, погнал коня к выходу с плато. Миссия был сорвана. Пытаться что-то исправить сейчас не было никакого смысла. Горцы в ярости, турки, обкурившись своей дряни, вообще ничего не соображают. Так что остается только уйти, чтобы повторить попытку через некоторое время, когда страсти немного улягутся. К удивлению самого Спенса, не все турки оказались обкуренными. Через некоторое время их догнали четверо солдат из группы сопровождения. Точнее, трое солдат во главе с десятником. Похоже, немолодой десятник свое дело знал и сумел увести своих подчиненных из-под удара горцев. Выскочившие из аула первыми турки первыми же добрались до тропы и начали подъем на перевал. Спенс давно уже научился доверять своему чутью и потому придержал коня, давая им уйти как можно дальше. Но едва только он собрался дать команду к началу подъема, как на тропе раздался взрыв, после которого случился сильный обвал. Растерянно посмотрев на то, что осталось от тропы, лейтенант-коммандер развернул коня и молча погнал его по краю плато в сторону тропы, выходившей на территорию русских. Там, в местных лесах, он планировал найти проводника и снова вернуться на территорию Турции, но уже через другой перевал. С погоней они разминулись на полпути. Его крошечный отряд, шедший рысью, чтобы не загнать коней, услышал грохот подков раньше, чем горцы вылетели из-за зарослей каких-то высоких кустов. Остановившись за этими зарослями, Спенс переждал, когда погоня пронесется мимо и снова пришпорил коня.
Они почти спаслись. Их отряд уже начал спуск с плато, когда, выехав на широкую площадку у поворота, вдруг оказался под прицелом сразу десятка винтовок. Дальше все было словно в кошмарном сне. Турки, вместо того чтобы атаковать противника и связать его боем, тут же сдались в плен, а потом сопротивление просто потеряло всякий смысл. Спенс надеялся на свой тайный арсенал, но как оказалось, пленили их не просто солдаты, а элитное подразделение русской армии. Казаки. К огромному возмущению Спенса, обыскали их профессионально, и весь арсенал, скрытый в складках одежды, был изъят. Связали их тоже профессионально. В этом Спенс разбирался прекрасно и сразу понял, что шансов на побег у них нет. Ни одного. Но то, что случилось дальше, вообще выбивалось из всяческих рамок его представления о том, как должны вести себя враги. Во всяком случае, такие, как местные дикари. Догнавшие их горцы, вместо того чтобы броситься в бой и отбить столь желанную добычу, вдруг вступили с казаками в переговоры. Точнее, разговор начал тот самый офицер, что приказал им сдаться. Говорил он на хорошем английском, но с каким-то странным выговором и необычными оборотами. Хотя для местного населения и это было сродни чуду. Офицер вышел навстречу горцам и несколько минут что-то обсуждал с их главарем. Потом казаки, по приказу офицера, стащили турок с коней и передали горцам. Главарь бандитов, к еще большему изумлению Спенса, коротко поклонился офицеру, и горцы просто ушли. Сообразив, что стал свидетелем чего-то необычного, Спенс принялся присматриваться к этому странному казаку. А он действительно был странным. Громадного роста, с широченными плечами, с украшенной шрамами физиономией и разноцветными глазами. Эта его особенность бросилась в глаза Спенсу первой. Такого властного, подавляющего взгляда лейтенант-коммандер в своей жизни еще не встречал. На ум случайно пришла мысль, что когда-то людей с такими глазами называли одержимыми дьяволом и старались уничтожить. Похоже, монахи ордена святого Доминика знали, что говорили и что делали. Перенести подобный взгляд было сложно. Даже ему. Покачиваясь в седле, Спенс впервые в жизни пожалел, что не знает русского языка. Ехавшие рядом с ним казаки что-то тихо обсуждали, но что именно, он не понимал. Но знал офицер британского флота только одно. Оказавшись в застенках местной тюрьмы, он не просто провалит свою миссию, он поставит крест на своей карьере как офицера разведки и офицера вообще. Таких провалов в их службе не прощали. Так что, как следует подумав, Спенс решил воспользоваться хоть и призрачным, но шансом. Окликнув офицера, он дождался, когда его коня подведут поближе к громадному зверю, на котором тот ехал, и, понизив голос, предложил: