Шайкаци
Шрифт:
Адане усмехнулся, тоже, видимо, считая, что это было бы в духе Ивко.
– Откуда вообще уверенность, будто то, что лежит в сердце Шайкаци, объяснит тебе происходящее здесь?
– Естественно, ее нет, – начал раздражаться Кир. – Полчаса назад я вообще мог уместить в одно предложение все свои знания о Зейко. Но с тех пор выяснил, что там творилось нечто не менее странное. Учитывая, что все это происходит на одном и том же космическом пятачке, лично меня это заставляет задумываться.
– Над чем же? – меланхолично спросил Адане, размышляя, кажется, о чем-то своем.
– Над тем, сколько вопросов должен задать человек, прежде чем начать отвечать.
– Вопросы… Когда-то в моем уме их было бесчисленное множество, и, хотя
Кир определил для себя, что Адане – склочный тип, но смолчал, позволяя начать повесть.
– Когда Ивко пришел сюда в поисках провожатого, ему указали на меня. На Зейко я был археологом. Прибыл сюда вскоре после постройки Шайкаци. В то время местная исследовательская программа переживала лучшие времена за многие десятилетия. К сожалению, мы, археологи, ощущали это в наименьшей степени. Каждому на полставки приходилось быть экскурсоводом, чтобы бюджет не расползался по ниткам. Львиная же доля средств поступала проекту «Имир». Знаешь о нем?
– Владлен рассказал.
– Владлен… – потемнели глаза Адане. – Тогда многое было иначе. Мы с ним дружили и часто виделись в ресторанчике на площади; я рассказывал о наших раскопках – так он это называл, кретин… он делился сплетнями, которых нахватался от физиков, – голос его звучал зло. – По-моему, он тогда уже смотрел на нашу работу сверху вниз, считая, что проект «Имир» куда ближе к разгадкам тайн Зейко, чем мы. Только при чем здесь он – человек за стойкой столовой?
– А ты с этим согласен?
– Может, это и правда, – с неохотой признал Адане. – Ученые проекта «Имир» взялись за станцию со скальпелем, мы изучали ее по старинке – на своих двоих. У них были какие-то невероятные ускорители, приборы, созданные даже не по последнему, а по следующему слову техники. О некоторых я слышал, другие имели только название и шлейф умалчивания за собой. В последние пару лет почти весь бюджет Зейко – правда, по такому случаю заметно расширенный – сжирала одна строчка: юнайтер «Вельва». Ох как она меня бесила! Черт его знает, что это такое – Владлен ерзал, но сознавался, что понятия не имеет – секретность там не для поваренка. А что было у нас? Тысячи километров коридоров, которые нужно обойти, постаравшись не сгинуть.
– По крайней мере, это коридоры древней инопланетной станции, – ободрил его Кир.
– А я и не жалуюсь, – обрезал его Адане. Хотя звучал именно так. – Просто, возможно, я мечтал о большем. Но лавры первооткрывателей достались моим предшественникам. Открытия новой эпохи забрал «Имир». А я в тысячный раз смотрел на царапину в своем кабинете, думая, не является ли это все-таки древним граффити, и если да, то смогу ли я наскрести с него достаточно материала для диссертации.
– Зато теперь ты дальше всех зашел вглубь Зейко.
– Это был Ивко. Ты слушаешь меня?
– Я имел в виду из твоих коллег, – пояснил Кир.
– Передашь им при встрече о моем достижении, – безразлично отозвался Адане.
– Передам кому угодно, если ты мне все-таки расскажешь об этом.
Казалось, Адане постоянно проваливается в свои воспоминания, и каждая реплика Кира встречала его недовольный взгляд. Но он продолжал, возможно, озвучивая то, о чем и так теперь думал:
– Ивко был одержим идеей путешествия вглубь станции. Не так одержим в целом, как после выхода оттуда, поэтому говорил достаточно убедительно. Он сказал, что встретил человека, который пришел к нему с Зейко. Сказал, что, конечно, не поверил бы ему, но тот, по его выражению, «принес весть из прошлого, передать которую никто другой не мог бы». Расспросить бы, что это значит, но тогда, на волне всего произошедшего, я об этом даже не задумался.
– Я слышал, что глубины станции не очень дружелюбны.
– Смертельно опасны, – конкретизировал Адане. – Но я довольно быстро согласился. Я был в отчаянье – весь мир в труху. Мне некуда было себя деть и некуда двигаться. По привычке я бродил по Зейко, делал какие-то пометки, изучал старые находки. Все чаще, доходя до края исследованной зоны, я задумывался – а не рвануть ли дальше? Ивко со своим предложением подоспел вовремя. Полные энтузиазма о своем предприятии, мы не хотели превращать его в путешествие в один конец. Историю исследования внутренних секторов Зейко окружало немало загадочных происшествий и жутких слухов. Люди пропадали или оказывались на грани сумасшествия, привычные коридоры меняли очертания, а там, где прежде был выход, оказывался тупик. Говорили о пробудившихся строителях станции, жестокой защитной системе, первой экспедиции в недра, сошедшей с ума и ставшей каннибалами. Мифы и легенды Зейко, том первый. Вдвоем в такую глушь соваться не стоило.
– И многих не испугали легенды?
– Первым мы обратились к Владлену, – челюсть Адане свело на этом имени. – К тому времени он уже полюбил свои «прогулки», как он выражался. Бесцельные блуждания по давно исхоженным коридорам, – сцедил он. – Говорил, что в безмолвии и покое Зейко вновь обретает почву под ногами. И даже больше: что после хаоса Шайкаци находит там какое-то понимание, смысл, который нашептывает тишина станции. Осознавая тогда, как это звучит, при мне он посмеивался над своими словами. Еще он говорил, что чаще, чем когда-либо раньше, думает над тайной Зейко, словно переданной ему пропавшими учеными, и что она ему теперь кажется ближе, чем когда бы то ни было. Когда я предложил ему самую долгую прогулку, на которую он может рассчитывать, он тут же дал добро. С нами пошли еще трое – мои и его товарищи. Вооружившись чем попало, мы поднялись на лифте в Зейко, за один переход миновали исследованные территории и углубились в неизвестные земли.
– Владлен не дошел до конца. Что с ним случилось?
– Случилось то, что Владлен – идиот! – изо рта Адане брызнули слюни. – Связь с реальностью он начал терять к исходу первого дня. Приобрел отупело-восторженное выражение, таращился в потолок, стал отвечать невпопад. В какой-то момент стал порываться вести нас согласно своим предчувствиям и дважды возвратил к пройденным развилкам. Во второй день он упал на колени, залился слезами, стал бормотать: «Я понял, я все понял…» Мы ждали, когда его безумие схлынет, но он сперва уговаривал нас остановиться, твердил, что мы должны осознать все сами, а потом просто ушел.
– С кем-то еще произошло подобное?
– Лучше слушай дальше, – сказал Адане, точно произнес угрозу. – К некоторым вещам мы были более или менее готовы, изучив записи прежних исследователей. Но потом нам стали встречаться вещи, о которых, возможно, могли рассказать только те из них, кто исчез навсегда. Сперва, когда мой друг попытался получше изучить выдвинутую из стены плитку, перед ним, прямо из этой стены, выросла какая-то штука. Не знаю… проволочный человек, только проволока толщиной с ногу. Мы даже не успели испугаться, а он отбросил моего друга метров на двадцать, исчез, вырос из пола прямо передо мной и швырнул тоже. К счастью, на этом атака закончилась и мы смогли уйти. Но… да, возвращаясь к твоему вопросу, произошло. Другой наш попутчик, который слушал последние речи Владлена как проповедь, ушел в себя после этого происшествия, а спустя несколько часов сказал, что мы лезем в то, чего не понимаем, в то, к чему не готовы, что должны проявить терпение и смирение и прислушаться к Зейко. Мы вроде успокоили его, но ночью он сбежал и никто больше не видел его.