Шайкаци
Шрифт:
Тот, болезненно щурясь, таращился на него, сбитый с толку эти бурным прибытием. Пока он собирал разбросанные мысли, глава Порта продолжал:
– Мы не забудем того, чем ты жертвуешь, – выдавил он слезу горечи из горы своего наслаждения жизнью. – Порт с теми, кто бьется за человечество! – трибунно продекларировал Ивор.
Его пафос попадал в расщелины расползшегося сознания Кира и не достигал его. Ивор не обращал на это никакого внимания. Отечески он глядел на него, чересчур им довольный. Можно было бы представить, что он горд гражданином Порта, но взгляд его, пожалуй, даже не был сосредоточен на Кире.
– Очень жаль Райлу! – провозгласил он, едва придавая своему
Эту часть его речи Кир слушал внимательно. Слова Ивора цеплялись за блестевшие в его мутном мозгу крючки: сперва Райла, потом Оранжерея – приманка, оставленная всеобщим праведным гневом. Ивор встретился с его взглядом, и увидел проницательность, которой не подходили речи.
– Кир, ты пришел, движимый только желанием как можно скорее забыть о нас, – аккуратно заговорил он. – Оно было понятно: это не твой дом. Ты хотел идти биться не за нас, а чтобы вернуть свое. Но мы видим, как ты сражаешься: так сражаются не за себя, а за своих.
Кир пошевелил телом, затекшим даже для разговора. Последняя косточка ощущалась ржавой, а сознание нездоровым.
– Мне не наплевать на тех, кто рядом со мной. Но иду я не ради них. Я доберусь до глотки Шайкаци и сожму ее, требуя свое.
– А что если, взглянув в глаза этого мира, ты увидишь то, что нельзя подчинить? – торжественная театральность Ивора резко уменьшилась, будто актер ушел за кулису. – Свой приговор на вечность здесь?
– Я справлюсь, – заявил Кир, мелко подрагивая в лихорадке. – Возьмусь за крупицу возможного и дотянусь до невозможного.
– Похвально, – одобрительно кивнул Ивор. – Гордый человек должен бороться за право быть хозяином над своей судьбой, – он задумчиво подпер подбородок, создав монументальную фигуру. – Мы действительно смирились с жизнью на Шайкаци. Но не потому, что сдались. А потому что Шайкаци для большинства из нас стала домом. Многие из нас когда-то приехали сюда жить. Мы знали ее иной. И мы были при рождении этого кошмара. Увидели, как нашу Шайкаци охватывает безумие. Удастся ли ее излечить, я не знаю. Но я знаю, – Ивор произнес, не рисуясь и утверждая искренние слова ударами пудового кулака о колено: – что это наш дом и здесь снова должен править человек. Тебе, Кир, мало насущных дел. У тебя впереди то, что ты и сам представить не можешь, но при этом то, что только тебе по силам взять – так ты чувствуешь. Но это означает ничего. Мечты – это о людях, которые созидают свой дом. Потом и кровью. – глядя ему в глаза одновременно ожесточенно и приязненно, он закончил: – Надеюсь, и ты это поймешь.
Не подумав о состоянии Кира, Ивор крепко похлопал его по плечу. С трудом соображавший и замедленно шевелившийся, Кир не смог предупредить этого жеста и испытал два раскаленных удара. Увидев, как поморщился раненый, Ивор извинительно поднял руки. Искренне и шумно желая выздоровления, он стал прощаться. Кира утомил разговор и он в молчании дожидался, когда глава Порта уйдет.
Свет
…Никто не собирался давать ему роскошь спокойного выздоровления. В его забытье ворвалось сообщение Саймо: быть готовым к утренней летучке. Вытащить больного из постели было не в его силах – на страже режима стояла суровая медсестра, но ничто не мешало пригласить Кира за стол виртуально.
Посему утром он чужими глазами обозревал Порт. Райла была отключена. Ли ошибся в прогнозе ее скорого выздоровления. Грязные клыки левиафана, на которых гнила кровь многих животных, а может, и неизвестных людей и Айо, отравили организм Райлы, и лихорадка крепко прибила ее к постели. Врачи были к этому готовы и поддерживали ее в стабильном состоянии, но выбраться на порог медблока, чтобы увидеть свет высоких люстр, девушка смогла только через несколько дней. И даже она, яростная Райла, не сделала шага за порог и безропотно вернулась на кровать, когда к ней подошел врач. Будер горестно покачал головой этому зрелищу. Саймо, не вынося своей неспособности помочь ей, мелко задрожал. «Старушка совсем дряхлая», – не удержался от остроты Ли, но лицо его было растерянным.
Приступили к привычной рутине: обновили карту, обсудив новые открытия разведчиков. Разобрали прошедший бой. Саймо заговорил жестко. Они нарушили главный закон Шайкаци: не терять бдительность, а потом замешкались, боясь задеть Райлу, и чуть не позволили ее убить. Будер должен был сразу рубить державшие ее щупальца, Ли – не врываться бездумно в скопление отростков, а обходить их под прикрытием остальных. Кир провел бой бесполезно, зажатый на одном пятачке и чуть не попавшийся вместе с Райлой. Себя Саймо прямо не корил, но было ясно, что ответственность он с себя не снимает. В занятия на симуляторе внесли корректировки с учетом ошибок. Кир присоединялся к тренировкам, чтобы следить за действиями отряда.
Утренние и вечерние летучки вместе с этими постельными упражнениями составляли его рабочий распорядок. Остальное время он сбегал от безделья в представленные сетью развлечения, спал и принимал гостей.
Каждый день у него была семья Будера, наполняя палату здоровым шумом. Друг беседовал с ним ласково, женщина окружала заботой, дети призывали к выздоровлению. Ли зашел еще только раз, но постоянно контактировал по сети, с удовольствием подначивая товарища по поводу его немощности. Вновь ворвался в палату Ивор, гремя о подвиге Кира и восхищаясь будущими свершениями «Первых людей». Между прочим он посетовал, что медицинское оборудование Порта подняло Райлу на ноги к этому утру. Ивор как будто побуждал его к чему-то, но Кир смутным умом не понимал, к чему, и не хотел в этом разбираться. Представление было свернуто стремительно, казалось, оставив на месте привычной обстановки невидимую разруху.
Пришел текст от Райлы: «Это мне по вкусу!». К сообщению крепилась картинка, на которой яростная варварша догрызала некое морское существо, должное символизировать левиафана. Лекарства усыпляли ее и первое время она писала редко и коротко, но обязательно нечто жизнеутверждающее.
Заглядывал Саймо. Несмотря на то, что состояние Райлы улучшалось, его не покидала хандра. Он был погружен в себя, сдержанно говорил с подчиненным, а улыбка появлялась как воспоминание. – Саймо, вроде бы не случилось ничего ужасного, – осторожно заговорил Кир. – Райла все-таки жива. Мы все живы. А ты так выглядишь, как будто всех похоронил.