Шайтан Иван 3
Шрифт:
Марэ сделала изящный полупоклон, давая понять, что это всё, большее не допустимо. И откуда это в ней. Столько достоинства и даже высокомерия, в её шестнадцать лет. Она уже привычно позволила прислуге провести в её комнаты.
— Боже мой, Андрей, что ещё за невеста. Она же дикарка.
Хотел вспылить, а потом подумал: — Старая, провинциальная дура и очень несчастная женщина. Бесприданница, так и не вышедшая за муж. Хотя, кто бы взял её в жёны. Полная, с лицом порченным оспой и вздорным характером, в следствии первых причин.
— Я, тётушка, очень люблю дикие штучки.
На этом всё наше общение закончилось.
— Надо ещё посмотреть на её расходы, не зря этот тип тут вертится. Стоп, а с каких это пор я стал интересоваться подобными вещами.
Остановился ошеломленный таким открытием в себе. Всё-таки служба в сотне сильно повлияла на меня. Повседневная забота о полу сотне, об их снабжении, быте, питании. Постоянные споры со старшиной и Анисимом, оставили не из гладимый след в моём сознании. Даже не знаю, хорошо это или плохо. Раньше никогда не задумывался о материальном состоянии нашей семьи, этим занимается матушка. Помню, как она жаловалась батюшке, что во время наполеоновского нашествия пострадало два поместья и дом в Москве. Ну и ладно, живём, как-то, и не бедствуем.
После жизни в комнатушке, при штабе, даже это маленькое поместье показалось мне большим, а какое впечатление произведёт наш дом в Петербурге на Мару. Надо поговорить с ней и об этом.
Мы хорошо отдохнули в поместье и готовились к завершению нашего длительного пути. Мара с Женей обсуждали и готовили платье, в котором Мара должна быть при первой встрече с родителями. Она очень сильно волновалась. Можно сказать решалась вся её дальнейшая жизнь. Вечером, сидя у камина она спросила.
— Андрей, а вдруг я не понравлюсь твоим родителям, я же для вас дикарка. Я слышала, как твоя тётя сказала про меня.
Обнял её.
— Любимая моя, запомни раз и навсегда. Что бы не случилось, я всегда буду рядом и буду любить тебя, несмотря на то, что ты дикарка. Ну, а, если они не примут тебя, мы плюнем на всех и уедем обратно. Я построю дом, мы будем там жить, поживать и добра наживать. Надеюсь, командир, разрешит построить дом в Пластуновке.
Мара засмеялась и немного успокоилась.
— А как мне называть твоих родителей?
— Сначала, папа, ваше сиятельство или Владимир Александрович, Маман, ваше сиятельство или Анна Васильевна, потом, после свадьбы, батюшка и матушка, как получится.
После таких разговоров я сам стал задумываться и волноваться, а вдруг так получится, что родители откажутся принимать Марэ и не дадут благословения на брак. Уедем обратно.
— Точно, так и сделаю.- решил я и успокоился. Уже перед самым Петербургом, на полустанке, я переоделся в парадку, а Марэ надела платье. Мы въехали в Петербург и столкнулись с проблемой, Захар не знал куда править.
— Саня, найди извозчика и скажи, особняк князей Долгоруких на Литейной. Пусть едет впереди и показывает дорогу. Саня вернулся и извозчик поехал перед нами, постоянно оглядываясь. Не знаю, что ему сказал Саня, но лицо его было испуганным. Как я и ожидал, случилась самая для нас неудачная ситуация. Мы подъехали в тот момент, когда у входа стояло
— Чего зенки вылупили, давай, сторонись, убогие, князь домой приехал.
Из дверей вышел наш дворецкий Парфирий. Я вышел из кареты в бурке и пластунке из черного каракуля, подал руку Маре, которая была в плаще, капюшон закрывал лицо, проследовал к входу.
Парфирий преградивший дорогу узнал меня.
Батюшки, Андрей Владимирович!
— Здравствуй Парфирий, что за празднование?
— Так князь Гагарин со своим семейством и граф Васильев со своей внучкой изволили пожаловать, на званый ужин. Его сиятельство Владимир Николаевич пригласили.
— Ну, Парфирий, открывай двери.
— Простите ваше сиятельство, растерялся от неожиданности. Слуга широко раскрыл двери. Я с Марой, под руку, вошёл в ярко освещённый вестибюль. В вестибюле стояли, всё семейство Гагариных и граф Васильев с внучкой Екатериной, одетые и готовые к выходу. Я сбросил бурку на руки Сане и предстал во всей красе. Парадная форма, наградная шашка с анненским темляком, пластунка сдвинута на бекрень, всё, как положено хорунжему пластунской сотни. Первой, кто узнал меня и отошёл от растерянности, это маменька.
— Андрюша, боже мой, приехал, — кинулась обнимать меня.
— Здравствуйте, маменька, успокойтесь, всё хорошо.
Подошел оживший отец.
— Здравствуй сын.
Мы обнялись и расцеловались с ним.
— Как-то всё неожиданно, Андрей, мог бы предупредить.
— Так сложились обстоятельства папа.
Пришли в движение гости, стоявшие до этого молчаливыми зрителями.
— С приездом, Андрей Владимирович.- раздались приветственные возгласы.
— Папа, маман, позвольте познакомить вас с моей невестой.
Я помог Марэ снять плащ и она предстала во всём, своём великолепии.
— Княжна, Марэ Баташева.
Воцарилась тишина, которая длилась с минуту. Марэ стояла с поднятой головой и опущенным взором, как бы давая рассмотреть всю себя. Родители и гости смотрели на неё, некоторые с открытыми ртами, сын князя Гагарина, потенциальный жених моей сестры Натальи.
Позволив всем насмотреться, Марэ подняла свои огромные глаза и сосредоточив взгляд на родителях приложила правую руку к сердцу, глубоко поклонилась им.
— Здравствуйте, ваше сиятельства. — и снова выпрямилась.
Наталья не выдержала и хлопнув в ладоши воскликнула.
— Маман, она как шемаханская принцесса.
Родители продолжали стоять и растерянно смотреть на Марэ.
— Поздравляю вас, Андрей Владимирович, знатную невесту нашли, в пору позавидовать вам.
Граф Васильев был давним товарищем отца и в своё время служил в иностранном департаменте. Долгое время был помощником посла в Персии, потом послом в Турции и понимал толк в восточной красоте.