Шайтан-звезда (Книга вторая)
Шрифт:
– Хотя он и ведет себя, точно бесноватый, нужно присмотреть за ним, пока он не придет в себя, о любимые, – добавил, услышав эти слова, Хабрур ибн Оман. – Что, если мы уведем его отсюда? Ему на свежем воздухе непременно станет легче!
– Я бы отвел его к цирюльнику! – и, очевидно, вообразив, как цирюльник будет брить голову самозванцу, Джеван-курд весело рассмеялся.
Тут подобный ифриту встрепенулся. Опьянение не помешало ему расслышать слова Джевана-курда.
– Да разве я не царский сын? – завопил этот диковинный человек. – Разве в моем роду было мало воинов? Разве я не обязан растить длинные локоны,
И он, придерживая левой рукой набедренную повязку, правую воздел ввысь, к куполу над водоемом, и громким голосом произнес такие стихи:
Я тот, кто всем известен в день сраженья,И джинн земной моей боится тени.Мое копье! Коль на него посмотрят —Увидят там зубцы, как полумесяц.Услышав эту удивительную в устах полуголого человека похвальбу, окружающие дружно расхохотались.
– О человек, реши сперва, кто ты – хозяин хаммама или отпрыск царского рода, – посоветовал ему аль-Мунзир.
– А может быть, ты – вазир повелителя правоверных? – не удержался Джеван-курд, за всю свою жизнь не научившийся удерживать за зубами веселое словцо. – Может быть, ты – повелитель Чин-Мачина?
– Повелитель Чин-Мачина? – переспросил самозванец, и вдруг его лицо озарилось восторгом узнавания. – И иранский шах? Да ведь они же подносили мне знатные дары – парчовые халаты и прекрасные ковры! Полосатые шелка и жемчужины – сколько захватит рука! И они мне вниманье дарили и так говорили: воистину у Аллаха есть рассказы слаще пирожного!
Услышав еще и это поразительное хвастовство, посетители хаммама захохотали еще громче.
– Истории о царевичах и красавицах! О терпящих бедствия! О влюбленных и разлученных! О погибавших и спасенных! – завопил, перекрикивая их с непостижимой легкостью, самозванец. – Сюда, ко мне, о правоверные!
– Клянусь Аллахом, я знаю этого человека! – воскликнул вдруг аль-Мунзир. – Я бы и раньше узнал его, если бы не эти страшные волосы! О любимые, ведь это он спас меня от смерти в тот день, когда похитили эту проклятую, эту мерзкую, эту скверную и ее ребенка!
Привлеченный гомоном, в парильню явился настоящий хозяин хаммама – и странно выглядел он в полосатой фарджии и высоком белом тюрбане среди мужей, у которых было прикрыто лишь то, что ислам велит прикрывать мужчине, – то, что ниже пупка и выше колена.
– О правоверные, из-за чего этот шум? Ради Аллаха, что стряслось? – громко вопрошал он. – Если из-за невежества моих рабов – то я завтра же продам их на рынке и куплю других, более искусных в банном деле, клянусь Аллахом!
– Бесноватый проник в твой хаммам, о Абу-Али ад-Димашки! – наперебой отвечали ему развеселившиеся посетители. – И он будет расплачиваться при выходе не дирхемами, а историями о царевичах и красавицах!
– Спаси и помилуй нас Аллах от подобного бедствия! – воскликнул подлинный хозяин. – Пусть рассказывает о чем угодно, но только за пределами моего
– Почему это я должен рассказывать истории за пределами хаммама? – возмутился странный посетитель, забывший почему-то в этот миг о своем царском происхождении. – Клянусь Аллахом, я сейчас сяду на краю водоема, и примусь рассказывать одну из лучших историй, и правоверные перестанут мыться, и они будут слушать меня, так что проведут время в хаммаме до закатной молитвы в три раката! А те, кто хотел бы сюда попасть, так и останутся стоять у дверей, потому что хаммам уже полон! И ты лишишься прибыли, о глупец!
– Пожалуй, если дать ему волю, он так и сделает, – негромко сказал Хабрур аль-Мунзиру.
– И вот вам для начала история о сварливом старике! – шлепаясь на пол, заявил подобный ифриту. – Это короткая история, которая приведет вас в прекрасное расположение духа, так что вы охотно выслушаете вслед за ней и длинную!
– Ко мне, о Али, о Маруф, о Дарфиль! – приказал хозяин хаммама. – Простите меня, о правоверные, но этого человека придется вывести!
– Рассказывают, что некий старик заболел, и ослаб, и родные его позвали к нему врача. Врач без промедления явился, и старик известил его, что жестоко страдает от ломоты в костях, – громким голосом начал рассказчик. – «Это у тебя от старости, о почтенный!» – сказал врач.
Али, Маруф и Дарфиль, трое черных рабов устрашающего вида, торопливо сошлись с разных концов парильни. Очевидно, хозяин держал их для случаев, подобных этому.
– «Еще меня донимает жжение в глазах, и покраснение век, и ослабление зрения», – сказал старик. «И жжение, и покраснение, и ослабление у тебя также от старости, о почтенный!» – определил врач, – с весьма лукавым видом, как бы не замечая опасности, продолжал рассказчик. – Слушайте, слушайте, о правоверные!
– Говоришь, этот безумец спас тебя от смерти, о аль-Мунзир? – Джевану-курду нужно было непременно удостовериться в этом, а когда Джабир кивнул, он, не дожидаясь военного совета, отделился от аль-Мунзира и Хабрура и стал огибать толпу таким образом, чтобы оказаться в тылу у троих черных рабов. Попутно он прихватил большой медный таз с водой, мутной от бобовой муки, оставленный в этой суете без присмотра.
Хабрур и Джабир также, не сказав друг другу ни слова, расступились. Причем Хабрур ибн Оман со вздохом раскутал бороду и швырнул на пол рыжие тряпки.
– «Великие беды доставляет мне, клянусь Аллахом, боль в спине!» – добавил тогда старик. «И боль в спине у тебя, о почтенный, от старости», – сообщил больному врач. «В горле моем кашель, и хрип, и бульканье, и прочие помехи, о врач!» – сказал старик…
Рассказчик уже собирался поведать, что ответил врач, но двое черных рабов подхватили его под локти и поставили на ноги.
Вставать и прерывать свою историю этому человеку, похожему на ифрита, вовсе не хотелось. Он подогнул ноги, чтобы не становиться на них, и повис на руках у рабов.
– О друг Аллаха, прикажи своим рабам оставить в покое этого человека, – обратился Хабрур ибн Оман к подлинному хозяину хаммама. – Мы заплатим за него, клянусь Аллахом, и пусть это дело будет улажено!
– А кто ты такой, чтобы указывать мне, как я должен поступать в моем хаммаме? – осведомился разъяренный хозяин. – Да не даст Аллах тебе мира и да не продлит он твою жизнь!