Шебеко
Шрифт:
Коля Дулаев, сосед по койке, лишь ухмыльнулся, заметив приподнятое настроение Коли:
— Ты что, может, смачно пообедал? Больно ты весел, как я погляжу… Садись, учи свою физику… скоро сдавать. А то завалишь, как в прошлый раз математику. Помогать тебе особенно некому. Сам понимаешь…
— Можешь поздравить: физику я скинул… Дулаев недоверчиво взглянул на товарища:
— Экзамен же твой лишь через четыре дня…
— Ну и что? А я сдал совместно с тринадцатой группой. Ребята посоветовали, и я рванул в атаку. Между прочим, отхватил «вторую космическую скорость»…
— Врешь ты… А ну, покажи «зачетку»!
Дулаев живо получил «зачетку», пролистал странички, еще раз познакомился с написанным, и на смугловатом
— Молодец ты, однако… Не ожидал от тебя подобной прыти… Между прочим, так и надо — голос Дулаева зазвучал серьезно. — Сам знаешь, родители твои далеко не щедрые, поэтому тебе надо самому стараться. Слава богу, не маленький. Через два месяца станет восемнадцать… Самое главное теперь — продержаться на остальных экзаменах. Получить стипендию, родственники кое-что подкинут, и глядишь, заживешь неплохо…
Прослышав, что Коля разделался с физикой, оживились и остальные. Особенно удивился «зилаирский мужик» Боря. Этот известный молчун с лицом «отпетого бандита» резко соскочил с кровати, разом схватил тяжеленные гири, поднял их и вдруг глубокомысленно рявкнул:
— Во как надо покорять науку! Вижу, кое-что у тебя в башке есть…
Больше он не вымолвил ни слова. Но эта скупая похвала подействовала на Колю более чем ошеломляюще. Раз все говорят, что он герой — значит, так оно и есть. И стоило за это корпеть над учебниками дни и ночи напролет. Что ж, в дальнейшем он постарается еще лучше. Сделает так, чтобы не было этих крайне неприятных «завалов». Вот узнала бы Валя, как ее поклонник зараз, с налету «скинул» физику, так сразу же и обратила бы на него внимание. «Дурочка ты, Валя, что не любишь меня…» Возвышенное, блаженное чувство удовлетворенности заметно поблекло при воспоминании о последнем письме Вали. В нем она сухо изложила о себе, в конце же, словно меж делом, будто это не имеет ровно никакого значения, сообщила свое решение, верно, на сей раз окончательное: «Больше вряд ли напишу…»
Сессия продолжалась и бурлила вовсю, а в округе тяжелыми слезами плакала весна: отцвели деревья, что росли вблизи общежития; травы на газонах потянулись к свету. Слащавые перемены в погоде Коля чаще всего наблюдал из окна — в последнее время он вовсе перестал бывать на улице. За недолгой передышкой на подоконнике, либо на слабо заправленной койке он с новым усилием хватался за учебники. Не отходил от них, пока окончательно не убеждался в результатах своего труда — мысленно повторяя пройденное, сверял с оригиналом. И ежели выходила ошибка, вновь штудировал то место. Ребята не только из комнаты, но и изо всей группы удивлялись действиям Коли. Куда девался тот самый Коля, который еще в прошлую сессию занимался лишь тем, что играл в шахматы да подбивал на это других? Что с ним стало? Видя, как Коля с удвоенной силой берется за дополнительную программу, которую вряд ли просматривала треть студенческого состава, многие качали головами и с усмешкой, не без ехидства замечали: «Вот что значит полгода сидеть без стипендии…» Но дело здесь было не только в стипендии. На Колю нашло какое-то доселе неведомое вдохновение, желание опередить своих сокурсников в учебе. Но по химии он отхватил лишь «тройку», хотя и выучил предмет на совесть. Как выяснилось, ему еще не хватает ясного, четкого изложения материала. Но сей недостаток с лихвой окупался информацией, которую он накапливал по мере усердной учебы…
В конце июля, когда в городских кварталах вовсю злодействовало солнце, и люди, загнанные жарой на великолепные берега озера Шарташ, в ближайшие леса и парки, в собственное удовольствие занимались кто чем, Коля собрал легковесные манатки и укатил в отпуск. Впереди ему любовались светлые дни. Целых тридцать дней предстояло провести под крышей родимого дома. Дышать исцеляющим, вдохновляющим
Коля домой рванул на поезде, в общем вагоне. Через сутки он уже весело вошел в автобус, что должен был его доставить в Первомайское, в село, где учился и где оставил столько знакомых парней.
Село встречало его по-своему радостно, торжественно. Не от того ли оно и послало навстречу Коле в качестве своего представителя удивительно милую, скромную девушку Людочку Тукмакову? Девушку, просидевшую совместно с Колей два года в одном классе? Названная встреча состоялась на автобусной остановке. В двери маленького, пыльного автобуса юрко ворвалась стройная, крепкая девушка в ситцевом платье. На миг она остановилась у входа, а карие ее глаза, перемешанные жидковатой чернотой, прошлись по салону и, заметив Колькину фигуру, засмеялись открыто. Через миг она уже устроилась рядом с хлопцем:
— Какими судьбами, Коля?
— В отпуск… — промямлил хлопец, чувствуя как загорелись его щеки.
— А где ты учишься? Говорили, где-то по лесному делу, так?
— Так… — уже более уверенно ответил студент. — Учусь в Уральском лесотехническом институте…
— И чего в отпуск так поздно?
— После сессии практика была… По геодезии. Бегали с теодолитом по парку и рисовали подробный план местности. В общем, на это дело отвалили месяц…
— А учиться тебе еще долго?..
— Еще три с половиной года. Да это, собственно, и не много. Время летит так незаметно… Казалось, только вчера поступал в институт, а нынче, глянь, уже перешел на второй курс… У вас-то здесь как?
— А-а… — весело махнула рукой дивчина, — здесь как было, так и есть. Никакого движения вперед. Молодежи особо работать негде: вот и собирают они свои манатки в дальние и близлежащие города, между прочим, — лукаво сверкнули веселые глаза, — Валя Косогорова с подружками рванула в Ленинград. Правда, они живут не в городе, а где-то рядом. В километрах двадцати, как я поняла. Хотя, наверное, это и не столь существенно… Ведь для крупного города это расстояние — пустяки! Ты хоть это знаешь? — Люда, как и все одноклассники, прекрасно помнила Колину слабость к златоволосой и своенравной Вале.
Коля замялся: сказать как есть или же не стоит? Сказать, что его «любовь», далекая и недоступная, более ему не пишет?
— Нет, не знал… — грустно выдавил студент. В груди проснулась нестерпимая боль. И тут же в его голове возникла мимолетная мысль: «Правильно сделал, что не сказал как есть…» Пусть образ Вали, как знак первой любви, вечно будет сиять на небосклоне его судьбы, и как далекая звезда, приветствовать только светлые грезы…
Люда почему-то замолкла.
За пыльными стеклами автобуса просматривалась поверхность чистейшей лазури неба; вдали омертвело сидел клочок березового леса, и чудилось хлопцу, что родимая сторонка тоже обиделась на Валю…
— А у тебя как складывается жизнь? — спросил Коля, лишь бы не молчать. — Обыкновенно… — быстро нашлась дивчина. — Пока работаю в колхозе. Но тоже где-то пора устроиться серьезно…
— В институт не думаешь?
— Не-е. Это дело — не для меня! Думаю вот уехать в Чебоксары да поступить на завод.
— Неплохо для начала. — согласился Коля, приветливо глянув на соседку. — Конечно неплохо! Да только говорят, с пропиской там туго… И на заводах принимают только на те работы, где требуется физсила. И эти работы, как правило, малооплачиваемые… Но на это дело мы бы и не обратили внимания. Мы — люди, привыкшие к работе и трудностями жизни нас особо не удивишь… Главное здесь в другом. В случае удачного трудоустройства могли бы зажить веселей, как и городская молодежь… А студенты в этом отношении как себя чувствуют? — вдруг спросили чуткие губы и выжидательно уставились на парня. — Небось, каждый вечере бегаете на танцы?