Шедоу

Донер Лорен

– Они заморозили бы сперму и продали людям, которые надеялись, что человеческие женщины выносят наших младенцев. Они планировали торговать детьми.

Бьюти покрепче прижалась к Шедоу.

– Я сожалею. У них получилось? У тебя есть ребенок где-то там?

– Врачи не думают, что это сработает. Я отчаянно хочу верить, что это правда. У меня бывают кошмары о беспомощных младенцах в руках этих чудовищ. Моих отпрысках.
– Его голос стал глубже, но он пытался не рычать.
–

Я нашел бы их и спас, будь это даже последнее, что сделаю, даже зная, что умру.

Бьюти продолжала поглаживать его грудь, и он оценил ее участие.

– Доктора умные. Уверена, что они не говорили бы так, если бы сами не верили. Я знаю доктора Тришу и доктора Алли, они не стали бы врать нам.

– Знаю. Я тоже им верю. Наша сперма погибает быстро, они говорят, что она не перенесет замораживания и переправку в другую страну, где находятся покупатели.

– Тогда ты должен перестать волноваться об этом.

Шедоу немного подвинулся. Его зад уже начал болеть от долгого сидения на жесткой древесине. Бьюти, казалось, даже не заметила, так как не протестовала.

– Гроза заканчивается. Мне нужна рация, чтобы вызвать помощь.

– Дождь всё ещё идёт.

Она отодвинулась и взглянула на него. Шедоу нравились её глаза. Они были такого нежного карего оттенка и такими милыми. Его поражало, что Бьюти может доверять кому-то после всего, что с ней сделали.
– Останься со мной. Пожалуйста?

Он тоже не хотел уходить.

– Ещё немного подожду, но потом я должен позвонить и вызвать женщину-офицера. Тебе нужно возвращаться в женское общежитие.

Она улыбнулась.

– Разве не смешно?

– Что?

– То, как мы это называем. Знаешь, что было труднее всего выучить, когда я приехала сюда?

– Что?
– Шедоу разбирало любопытство и понравилось, что она развеселилась.

– Я росла, окруженная людьми, и они никогда не использовали слов «женщина» или «мужчина». Мне пришлось учиться ими пользоваться. И это «человеческие» штуки. Для меня все были просто «люди». Почему не «общежитие самок» а «женское общежитие»?

Он не мог не улыбнуться в ответ.

– Не знаю. Думаю, название уже было, когда нас привезли сюда, так и осталось.

– Почему Виды зовутся самками и самцами, а не женщинами и мужчинами?

– "Мерсил" рассматривала нас только так. Они были людьми. Мы - не совсем. Просто самцы.

Шедоу было ненавистно видеть, как её улыбка увядает, и печаль появляется во взгляде.

– О! Я и не думала.
– Бьюти задрала подбородок.
– Охранники давали мне гадкие имена.

Он даже не хотел знать какие. Это выведет его из себя.

– Мне нравится имя, которое ты взяла.

– Команда спасателей

выбрала мне имя, и я его оставила.

– Очень подходящее.

Она снова улыбалась.

– Думаешь я привлекательна?

Бьюти застала его врасплох, и дыхание замерло в груди, пока он не заставил легкие работать.

– Да.

– Хорошо. Я тоже считаю тебя привлекательным.
– Убрав руку с его груди, она робко потянулась к его волосам, касаясь их кончиками пальцев.
– Почему такие короткие?

– Я работал с человеческой опергруппой, которая сотрудничает с ОНВ. Вчера вернулся в Хоумлэнд, жил в подвале штабквартиры. Мы коротко стрижемся, чтобы не выделяться среди людей.

– Ненавижу подвалы.
– Её руки опустились, обнимая его плечи. Шедоу остро ощущал ее легкие прикосновения.
– Там были окна?

– Нет.

– И у меня, - призналась она.
– Помню временами меня выводили наружу, на солнце.
– Закрыв глаза, Бьюти вызвала воспоминания, и они всплывали яркими картинками. Выражение лица позволило ему предугадать её улыбку.
– Было так тепло и ярко. Это мои лучшие воспоминания из детства.

– Я рад, что у тебя есть хорошие воспоминания.

Открыв глаза, Бьюти улыбнулась:

– Там был маленький внутренний двор с газоном и фонтаном. Раз в неделю мне разрешали выйти наружу на час или два. Хозяину не нравилась бледность моей кожи, и он говорил, мне нужно немного загореть.

Шедоу хотел бы сжать пальцы на горле человека, мучавшего Бьюти, придушить и вытрясти из него всё дерьмо. Она была благодарна, что кто-то позволял ей выходить наружу. Потому что ему не нравилось, как она выглядит. Шедоу понял, почему она выбежала в грозу. Потому что понятия не имела, как это опасно.

– Бьюти, пообещай мне кое-что.

– Ладно.

Её мгновенное согласие немного его ошарашило. Она понятия не имела, чего он хочет, однако согласилась. Это подтверждало её невинность.

– Оставайся дома во время грозы. В тебя может ударить молния, или ты попадешь под дерево, поваленное дождем и ветром. Это опасно - выбегать наружу.

– Я знаю.

– Тогда почему сделала это?
– Шедоу недовольно нахмурился.

– Я просто хотела сделать что-нибудь, что угодно, чтобы ощутить свободу.

– Ты свободна.

Бьюти убрала руку с его плеча и положила ему на грудь, прижалась к нему щекой:

– На самом деле нет, Шедоу.

Её слова встревожили его.

– Что ты имеешь в виду? Ты свободна. Кто-то сказал по другому? Посмотри на меня. Скажи мне.

Бьюти заколебалась. Кто-то в Хоумлэнде обидел её? Запугивал? Кто-то издевался над ней и приказывал делать что-то против ее воли? Он заставит её говорить и возьмет ситуацию в свои руки. Он изобьет всех, кто угрожает ей.