Шеф-повар Александр Красовский 3
Шрифт:
В единственной небольшой комнате, оклеенной цветастыми обоями, стоял модный румынский гарнитур вишневого цвета, Японский телевизор «Саньо» на ножках, скромно притулится в углу. Зато на столике гордо возвышался японский четырехдорожечный магнитофон «Теас», рядом с которым сверкали, отделанные перламутром колонки. На полочке стояли десятка три больших импортных кассет с пленкой. В кухню я не заходил, но из коридора было заметно, что там тоже все в порядке. Кухонный гарнитур явно делался не в Советском Союзе.
Лида искоса глянула на меня, наверняка проверяя, способен
В принципе, я примерно такого и ожидал. А почему бы и нет. Если у тебя бывший муж – капитан сухогруза, заходящего во все порты Европы, стыдно были бы не иметь подобную технику. Вообще странно, чего она решила с ним расстаться.
Осмотреться пристальней Лида не позволила, не успел я снять пальто, как она потянула меня к роскошной двуспальной кровати. Ну, а я, собственно, и не отказывался.
И все-таки она проговорилась в один момент, когда мы ненадолго прервались, чтобы выпить по рюмке голландского яичного ликера и чашечке кофе.
– Сашка – импотент, – неожиданно выдала Лида, допив ликер из рюмки.
Я озадаченно глянул на неё, как бы спрашивая, это ты мне?
Девушка хихикнула.
– Не переживай, у тебя с этим все в порядке, я про мужа бывшего. Он вроде не такой старый, тридцать четыре года исполнилось, а ничего не может. Я два года надеялась, ждала, что у него все наладится, а потом послала его подальше.
– Понятно, – подумал я, – Квартиру обставила; гарнитуры, импортная техника, шкаф полон тряпок. В театре Матильда рядом с тобой выглядела бедной родственницей. Теперь можно и с мужем развестись. Возможно, сама его и довела до импотенции. Скорее всего, сейчас появилась новая кандидатура из Беломоро – Балтийского пароходства.
Вслух своих мыслей я благоразумно не высказывал, спросил только, не поторопилась ли она с разводом.
– Не поторопилась, годы то идут, – ответила девушка. – Поэтому не будем терять времени, уже почти четыре утра.
В половине седьмого мы снова выбрались из кровати. Лида – лентяйка, ничего вчера не готовила к празднику, поэтому мы перекусили яичницей с нарезанными сосисками, и я помчался на работу. Лида о наших дальнейших встречах речь не заводила, а я тем более. Переспали в Новый год, устроили себе праздник и ладушки.
Маман, я предупредил заранее, что ночевать, домой не приду. Пашка тоже где-то праздновал у друзей, поэтому мама встречала Новый год с соседями. А мы, как примерные сыновья, пообещали, что вечер первого января проведем в семейном кругу.
Поэтому, придя домой после утреннего эфира, я занялся готовкой, хотя спать тянуло зверски. Приучил, понимаешь, на свою голову родственников к вкусной и здоровой пище.
Бессонная ночь, впрочем, отыгралась на мне вечером, когда я после бокала шампанского заснул за столом.
После того, как меня растолкали, я прямым ходом направился в постель.
До середины января никаких изменений в моей жизни не случилось, работа, дом, дом работа. У Воронина вроде бы все шло путем. Матильда переселилась к нему и сейчас приводила в божеский вид квартиру, полы которой не видели тряпки несколько
Тринадцатого января я, наконец, решился вновь перезвонить в Финский театр. Тем более меня к этому подзуживал Энсио Венто. Он, приехав с гастролей, сразу включился в работу и, узнав, как меня отфутболил Паули Ринне, слегка повздорил с ним.
На этот раз меня без звука пригласили на первую в этом году репетицию.
– Александр, приходи к семнадцати часам в понедельник, у нас небольшие пертурбации произошли, сразу несколько новых актеров влилось в коллектив. Поэтому возникла необходимость в застольной репетиции.
Как раз пройдет первая читка пьесы по ролям дублерами; уточнение реплик, снова обсудим замысел спектакля, так, что твое появление приветствуется.
Я спалился, спалился по полной программе. И во всем виновато мое желание попробовать новую профессию.
Ничего, казалось, не предвещало неприятностей. Когда я зашел в зрительный зал финского театра, на передних рядах уже сидели мои будущие партнеры по спектаклю.
Я скромно уселся рядом с ними и, достав роль, попытался еще раз пробежаться по тексту.
Вскоре появились целых два режиссера Тойво Хайме и Паули Ринне. Сразу началась непонятные пока мне разговоры, намеки. Я же сидел молча, ожидая, когда очередь дойдет до меня.
Ждать пришлось достаточно долго, Ринне, пока Тойво Хайме работал с актерами, спокойно сидел, наблюдая за происходящим со стороны. Но, когда Хайме добрался до меня, тоже подошел ближе внимательно выслушал несколько монологов, попросил провести небольшую сцену с актёром, исполняющим роль Илмаринена.
После нашего короткого выступления режиссеры переглянулись и отсев от нас подальше в зал, начали что-то негромко обсуждать.
У нас наступила пауза, во время которой я поймал на себе несколько заинтересованных женских взглядов.
Тем временем на сцене появились двое рабочих, ставящих декорации. Некоторое время спустя оттуда донеслись просьбы о мужской помощи, декорации оказались довольно тяжелыми.
Я и еще один молодой парень, Эрик, как его называли коллеги, переглянувшись, поднялись на сцену и впряглись в работу. Декорации были довольно тяжелые, а на сцене жарко, спустя несколько минут я уже взмок и начал думать, что зря вылез со своей инициативой.
В это время мой напарник, с которым мы двигали декорацию, тяжело дыша, посоветовал мне зайти с другой стороны сцены. В ответ, я посоветовал ему самому сделать тоже самое, только осторожней, чтобы не задеть крюк с огнетушителем на стене.
Неожиданно парень остановился, опустил свою ношу на пол и, улыбаясь, спросил:
– Алекс, ты швед?
– Блин, горелый! – мысленно воскликнул я. – Эрик обратился ко мне на шведском языке, а я, как дурак на нем же и ответил.
Показав свое знание языка, теперь было бы глупо его стараться скрыть, поэтому мы с Эриком так и продолжили разговаривать на шведском языке, спустившись со сцены.