Шеф-повар придорожной таверны
Шрифт:
— А одежда? На меня?
Ну да кто о чем, а девчонки о нарядах. Ответить я не успел, подключился Ивер.
— На крестьянскую девчонку, монет в шестьдесят можно уложиться, но на тебя думаю уже чешуек пять надо, чтобы соответствовать титулу.
— А сколько таверна приносит дохода? — резко сменила тему Маша.
— В месяц — примерно полтора малых империала.
— Малый империал — это больше чем чешуйка?
— Да, это сотня вот таких чешуек.
— А есть посмотреть? — Маша ссыпала
— Малый империал — уже крупная монета, в деревне не у многих может без дела валяться.
— Поняла. А еще больше есть?
— Да, империал. Золотая монета. Состоит из десяти малых, серебряных.
— Ее тоже нет?
— Ха-ха! — рассмеялись мы с Ивером, — льера, не обижайся, только золотые мы даже в руках не держали!
Ивер отсмеялся и добавил
— Ну я то хоть видел, мой лиер был достаточно богат, чтобы иметь небольшие запасы золота.
— Ага, то есть золото у вас очень дорогое. Жаль, что я не взяла свой браслетик…
Смех у меня сразу пропал. Золотой браслет… Все время забываю, что она богачка…
— Не хочу сидеть у вас на шее. И так носитесь со мной…
— Поверь, ты нас нисколько не обременяешь… — спокойно начал Ивер, но Маша его сразу перебила.
— Да и стараюсь не обременяешь, а все равно… То Вася из-за меня пострадает, то панику поднимаю… Надо подумать, где я могу заработать…
В этот момент дверь за ее спиной распахнулась и в таверну вошли двое дружинников, в полном обмундировании, как на войну, молодой парень, лет восемнадцати — двадцати, богато одетый, хоть и изрядно запыленный и пожилой невысокий мужчина, тоже не бедно одетый, но заметно проще.
— Что-то приличное пожрать в этой дыре найдется? — проорал парень, видать не видя меня в полумраке таверны после солнца.
— Доброго дня! Для вас запекаются две курицы, лиер, — вежливо отвечаю ему.
— Долго еще? — уже спокойным голосом уточнил дворянин, нисколько не удивившись, что его ждут, не торопясь подходя к стойке и не обращая внимания на стоящую рядом Машу.
— Полчаса, не больше. Эля? С копченым хариусом? Пироги с рыбой?
— Давай четыре эля и пироги. И хариуса давай. Да все что есть давай, мы с утра… О!
Я отвернулся и прокричал на кухню, что подать и вернувшись, понял, что вызвало столь пристальное внимание лиера. Картины, висящие на стене, оформленные в самодельные рамки. Моя с тренировкой, картина полей и деревни с крыши сарая и картина с Ивером, где он в кожаном доспехе на коне. Маша нарисовала, когда я был наказан и подарила дяде, а тот подвесил ее к остальным. Все заходили, все подходили и любовались на творчество льеры, настолько великолепно они были оформлены. так что лиера можно было понять.
— Рузан, подойди! — махнул рукой парень,
— Что?! — вырвалось у меня и оба охранника тут же заметно напряглись, готовые, поддержать своего господина.
— Эти картины были похищены у моей тети, несколько лет назад, — не стесняясь врать, спокойным голосом проговаривал лиер окружающим, поясняя свои действия, — Семейная реликвия, работа Древних, удивлен, что нашел их тут…
— Это какая то ошибка, — я попробовал было объясниться, но меня тут же перебили.
— Не волнуйся, мальчик, я не думаю на вас, так что последствий можете не опасаться. Думаю вы купили их по дешевке, у настоящих воров, не знавших их реальной ценности. Я не в претензии.
Я, признаюсь растерялся. Даже и не знаю, что лучше для семьи и таверны, признать правоту и дать забрать картины или попытаться оспорить, благо художница тут. Я перевел взгляд на Машу и увидел как на ее раскрасневшем лице играю желваки. Ой, да она же сейчас закричит! И Ивер стоит весь напряженный, не зная что выбрать…
— Лиер, — вежливо, я бы даже сказал, приторно-сладко заговорила Маша, медленно выговаривая слова, чтобы не напутать- я правильно поняла, это ваши картины?
Словно только сейчас заметив, дворянин оглядел девочку и не скрывая пренебрежения, неохотно кивнул.
— Да, моей тетушки.
— И они в вашей семье очень давно?
— Не одно поколение, — брезгливо протянул парень, заметно раздражаясь, глядя как картины снимают со стены.
— И там наверное изображения ваши…. э-э… родственники?
Последнюю фразу Маша не смогла произнести чисто и лиер снова посмотрел на нее, пытаясь понять, что за акцент.
— Да, там изображены мои предки, к чему эти вопросы, девочка?
“Девочка” была сказано таким тоном, что даже дураку было понятно, что лучше вопросы не задавать. Но Маше было не понятно.
— А у вас тут, в таверне, есть родственники? — наивно, совсем не похоже на саму себя, продолжала уточнять Маша.
— У меня? В таверне? Родственник?! Ты что, блаженная? Плетей захотелось?!
— У-у, какой грозный то против девочки, — сюсюкающим тоном произнесла льера, как с маленьким, и добавила своим привычным голосом — герой! А кроме как воровать и угрожать маленьким девочкам на что еще горазд?
— Воровать?! Да ты, безродная, да как ты смеешь…?
— На первой картине нарисован вот этот парень, — девочка ткнула в меня, а потом перевела руку на Ивера, — и вот этот мужчина. Если приглядеться, их можно узнать. На второй — вид, который вы видеть, если подниматься на крыша. А на третьей опять этот мужчина и его конь. Тоже можно узнать.