Шеф-повар придорожной таверны

Коваль Кирилл

— Нет, смену поля под засев, отдых земли под паром — крестьяне применяют, но их ограничивали площади, которые надо было обрабатывать на меня. И если отпадет необходимость…

Аста презрительно фыркнула.

— Так ты не отдавай им все земли. Ты же оставляешь за собой, какой участок земли им обрабатывать в этом году. Так ты и цены на продукты можешь контролировать. Да и потом, если скупаешь ты — то низкие цены тебе только на руку.

— Дамы, если позволите, — как-то даже излишне торжественно произнес Трайн, — мне надо вас покинуть. Я хочу сесть и просчитать все возможные варианты того, что я услышал от вас. На примере этой деревни я, наверное, попробую в

этом году опробовать ваш способ, как ты его назвала? Оброк?… Но мне надо обдумать… Приятно было познакомиться. Норд, я завтра заеду, обсудим твою проблему.

Аста тоже поднялась и встала напротив Ивера.

— А ты чего, реально собирался сражаться против десятерых?

Тот пожал плечами.

— Ну одного бы Норд на себя отвлек… Так что против девятерых.

— Ладно, громила, ты меня заинтересовал. Пойдем во двор, позвеним. Жду тебя.

С этими словами, похлопав рукой по эфесу меча на поясе и сыто покачиваясь из стороны в сторону, льера вышла на улицу. Ивер как-то беззащитно посмотрел на нас и ушел к себе в комнату, откуда через минуту прошел со своим полуторником. Я быстренько уселся на место Трайна, чтобы оказаться напротив Маши.

— Они же не поубивают друг-друга? — обеспокоенно уточнила Маша, поглядывая на закрывшуюся за Ивером дверь.

— Не должны, — почему-то тоже неуверенно произнес отец, — вроде взрослый мальчик, знает что делает…

— Ну да, он то большой, я больше за тетю Асту переживаю. — явно подражая кому-то из взрослых произнесла Маша и тут же без перехода спросила у отца, — А как вы так в кредит, в смысле в долги залезли? Никого не нашлось понадежней, у кого занять?

Отец смутился.

— Да ночевал у нас его поверенный. И рассказал, да с примерами, как я тут заживу, если таверну расширю. И сообщил, что его лиер помогает таким как я, давая деньги в долг. Да так красиво рассказывал… И расчеты ж верные приводил. Да и не перенеси головной тракт — выплатили бы всё. Пусть не так радужно, как описывал поверенный, пообжались бы, экономили, но выплатили бы. Но когда из десяти гостей остался один — какие тут заработки.

К нам подсела мама, принеся еще порцию мяса, на которую нахмурившись посмотрела Маша, и проговорила:

— Как теперь-то отдавать будем? Может и надо было отдать таверну и не увеличивать долг? И Хорду до зимы и Маше… А ты, Маша, когда хочешь, чтобы тебе долг вернули?

И так огромные глаза Маши от возмущения увеличились до невообразимых размеров.

— А мне-то какой долг? Вы что придумываете?

— Ты свои драгоценности отдала за отсрочку. На сорок империалов. Это огромные деньги, чтобы ими разбрасываться. Мы обязательно вернем тебе их. Только… Только не знаю когда…

— А-а, — беспечно махнула рукой девочка, — я еще заработаю. Я уже две картины продала, так что деньги будут! Мы и этому кредит покроем, не переживайте!

Отец с матерью переглянулись, но сказать ничего не успели, так как со двора раздался дикий грохот, визг Лауры и, почти сразу, топот подкованных сапог по лестнице. Три стражника, ушедшие в выделенную им комнату убрать броню и вещи, мчались на улицу с мечами наголо. Отец выскочил следом, а меня и Машу мама ухватила за рубахи и притянула к себе. Снаружи послышались крики, ругань, и вскоре все трое охранников вернулись в таверну. Потоптавшись в центре зала, мужчины не пошли обратно в комнату, а выбрав столик, сразу уселись за него. Мама, взяв со стойки три кружки с элем, пошла к ним, а мы с Машей стремглав бросились наружу.

Во дворе словно торнадо прошел: поленница, которую позавчера мы с ребятами

укладывали весь вечер, оказалась разбросана на полдвора, словно в нее влетел снаряд от катапульты; конопривязь перекошена; от деревянного ведра, что было привязано к колодезному барабану, остались только щепки да веревка. Да еще и дровяной сарай, в котором хранили дрова зимой, был теперь покосившийся с висевшей на одной петле дверью. Посреди всего этого безобразия стояли невозмутимая Аста, пытающаяся оттереть сапог от конского яблока, и запыхавшийся Ивер, дышавший как загнанная лошадь. Рубаха у него, порванная в нескольких местах, темнела пятнами пота, да и сам он был несколько помятым. Неподалеку от разрушений ходил отец, размахивая руками, и ругался на обоих, но фразы подбирал так, чтобы казалось, что выговаривает только Иверу.

— А ты неплох, — наконец закончив с сапогом и повернувшись к дяде, прервала отца Аста, — выносливость хромает только. Повторим?

— Только отдышусь, — буркнул тот, отводя глаза от отца, онемевшего на мгновение от возмущения.

— Ивер! — наконец рявкнул он, — Во-он там за дорогой хороший лужок вблизи ручья, там и слышно вас не будет и ломать нечего, идите туда.

— Хорошая идея, — протянула задумчиво Аста и пошла в таверну.

Не успели мы разобраться, что тут было, как стражница вернулась, таща в руках свою сумку, одеяло и пару бутылок вина.

— Ну пошли, дружинник, покажешь свою лужайку! А потом льера желает продолжить ужин на свежем воздухе.

Мы с Машей переглянулись, и я заметил, как она покрывается румянцем, отводя глаза.

— Вес, займись, — кивнул отец на рассыпанные дрова, — хотя бы проход освободи. Маша, пойдем, поговорим насчет долга. Да и посоветоваться хочу.

А вот сейчас даже обидно стало. Может и я что-то подсказал бы, — проскочила мысль, когда начал откидывать поленья в сторону. Например, я бы мог продавать картины, искать на них покупателей… Хотя она до сих пор без меня с успехом обходилась… Ну, я мог бы посоветовать что-то… Да, правильно ее позвали. Что бы я не придумай, все равно сперва с ней бы обсудил. Ничего в голову не приходит, где нам можно заработать денег для выплаты долга без Маши. На ум только ее картины идут, но тогда мы осенью ей будем должны восемьдесят империалов… Четверть пуда серебра…

Когда закончил с уборкой, Маши в зале не было, она уже ушла к себе. Решив, что ей надо отдохнуть с дороги, я предпочел оставить все разговоры на завтра.

— Эй, парень! — окликнул меня один из стражников, маша пустой кружкой — Попроси отца повторить, а то он вышел, а мы тут и засохнем скоро!

Отца я звать не стал, сам им налил из бочонка и отнес за столик. Мужчины как раз обсуждали схватку Ивера и Асты. Поставив кружки, я немного задержался…

— …Он ее хотел к сараю прижать, а она от стенки оттолкнулась и его в поленницу, ну и зашвырнула, ногой!

— А вообще муж могучий! Даром, что калека. Хоть она его и измучила, но не победила же!

— Да там немного оставалось… Думаете, совладал бы с этими, лиеровскими, если бы мы не приехали?

— Не-е, без шансов. Задавили бы числом. Трех — думаю он бы в легкую, пятерых — еще поверю. Но против десяти дружинников — если ты не Аста — то даже дергаться не надо.

— Десять дружинников… Думаешь, лиера осилит за раз?

— Урга помнишь? Служил с нами года четыре назад. Он сказывал, что их тройка прикрывала Асте спину, а она сражалась с полусотней халифатских верблюжих стражников. Они тогда нашли развалины какой-то башни, чтобы их не верхом атаковали и держали оборону. Так что я возможности Асты проверять не хочу.