Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 1]

Коллектив авторов

— После этого они тщательно вымылись, оглядели платье и... уехали!

Я только одобрительно кивал головою. Этот Ж. был всецело моим учеником; я и впоследствии много раз удивлялся его сообразительности и способностям.

— Похоже на истину, — процедил следователь.

— Надо теперь снова переспросить прислугу, — ска­зал товарищ прокурора, и мы перешли снова в 1-й номер.

Вызвали снова и дневного, и ночного коридорных. Егор Васильев повторил показание: пришла девица, заказала 3-й номер, а почти следом за

ней пришли господин с дамой и заняли 2-й номер. Он подал им сперва весь обед, только они мало кушали, а потом бутылку белого вина и 1/2 бутылки коньяку.

— Вы, значит, могли их рассмотреть?

— Ни к чему, — ответил Егор, — у нас народу, что на ярмарке, и не глядишь. Опять барыня лицо укрывали. Как я войду, они в окошко глядят и ко мне спиной.

— А барин?

— Тот такой высокий, красивый. Светлая борода и одет шикарно, в синий пиджак и с цепочкою.

— Узнали бы вы его на улице?

Коридорный замялся:

— Может, и узнал бы...

Алексей Полозов, тот, что служил ночью, сменил Егора.

— Гости из второго номера при вас ушли?

— Точно так.

— Когда?

— Да уж под утро. Надо полагать, в шестом часу...

— Торопились?

— Не так чтобы...

— Вы осмотрели после них номер?

— Ни к чему. Взять у нас нечего, и господа не такие, а номера мы убираем утром, все сразу.

Первые допросы окончились. Власти уехали. Все несомненно свидетельствовало о тонко обдуманном преступлении, но концы его словно были схоронены в воду. Все было тайной. В громадном Петербурге трудно найти человека только по наружным приметам, особенно если он принадлежит к интеллигентному сословию, где все более или менее похожи друг на друга.

Убитый был неизвестен. Несомненно, судя по костюму, золотым часам и кошельку с 62 рублями, он был состоятельным человеком: его имя и фамилия начинались с буквы К., и пальто он заказывал у Корпуса. Но это и все.

Приведшая его женщина была, по определению слуги, из «этих», но найти ее тоже было нелегко, потому что она могла быть и незарегистрованной, т. е. не известной полиции.

Наконец, главные виновники не оставили после себя никаких следов. Известно только то, что он был с русой бородой, высокий ростом, а у нее на платье, вероятно, остались следы стеарина.

И все.

Я тотчас распорядился через полицию, чтобы дворники проследили, не пропал ли кто из жильцов с ночи 6 августа, а затем через ту же полицию приказал, чтобы ко мне явился извозчик, который взял утром, между 5 и 6 часами 7 августа двух седоков, барыню с барином, от гостиницы или с одной из двух улиц, на углу которых она стоит; и наконец, лакея Егора Васильева командировал в Рождественскую часть, где обычно производился врачебно-полицейский осмотр всех гуляющих по бланку.

Распоряжения эти тотчас дали необходимые резуль­таты.

На другое утро ко мне явился извозчик, который

показал, что он взял таких седоков за три дома от гостиницы. Господин с большой светлой бородой нанял его на Варшавский вокзал.

— Торговался?

— Торговался. Я спросил пятьдесят копеек, а он давал тридцать, за сорок уговорились.

Он повез их по Измайловскому проспекту. На углу Первой роты господин высадил даму, а сам поехал на Варшавский вокзал, где и сошел.

— Ты бы его узнал?

— В лицо непременно.

Я распорядился найти извозчика, который около шести часов утра 7 августа посадил даму, но такого не нашлось. Очевидно, дама или дошла до своего дома пешком, или взяла извозчика, запутав свой след.

След, действительно, как будто потерялся, но я знал, что не сегодня-завтра он снова объявится, и не обманулся.

На другой же день вечером из 2-го участка Ли­тейной части мне сообщили, что старший дворник одного из домов оповестил их об исчезновении хозяина Кузьмы Федоровича Кузнецова, ушедшего вечером на Спаса, то есть 6 августа.

К. и К.!

Я поручил Ж. расспросить дворника. Он тотчас вызвал его и показал ему пальто, шляпу и зонтик, которые тот сразу признал за вещи своего барина.

— Ну, брат, — сказал Ж., — твоего барина, значит, уже нет в живых. Убили! Родные есть у него?

— Брат — полковник, сестрица — вдова генерала, а у самого дочка, подросточек.

— Что же он, вдовец?

— Девятый год уже вдовеет!

Родные Кузнецова тотчас были оповещены, и труп его был перевезен к нему на квартиру. Ж. тотчас же занялся опросом всех лиц, окружающих убитого. В то время как совершались панихида и похороны, он успел разузнать все главные черты жизни и характера убитого.

Кузьма Федорович Кузнецов был богатым домовладельцем. Раньше он служил в полку, вышел в ранних чинах в отставку и жил дохо­дами, иногда играл на бирже. Он был вдов, имел дочь Лизу, четырнадцати лет, при которой находилась гувернантка, девица 23 лет, очень красивой наружности.

Кузнецов любил пожить весело и праздно. Лакей и горничная намекали, что он жил с гувернанткой, как раньше жил с ее предшественни­цами, причем не брезговал и горничными. Случалось часто, что, уйдя вечером, он не ночевал дома, но на другой день к завтраку он уже всегда сидел за столом на своем месте.

— Какого он характера?

— Характером веселый, мягкий, а красивая женщина могла с ним сделать все, что хочет.

— Не было ли у него врагов?

— Не должно бы быть...

И все.

В первый раз и я, и Ж. почувствовали себя сму­щенными. Словом, шли-шли и вдруг уперлись в стену. Ни из чьих показаний нельзя было ухватить конца нити и только смутно чувствовалось, что в этом преступлении должна быть романтическая подкладка, но уби­тый унес свою тайну в могилу, а убийцы скрылись бесследно...