Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 2]

Коллектив авторов

3/4 Так точно-с...

Путилин стал обходить их, внимательно вгляды­ваясь в памятники и вчитываясь в их надписи.

— «Отставной гвардии ротмистр...», «Потомствен­ный почетный гражданин...», «Девица Любовь...» — бормотал он.

Вдруг услышал я его возглас:

3/4 Смотри, доктор, какой интересный памятник, вернее — странный!

Я поднял глаза, и при виде этого памятника какое-то неприятно-тоскливое чувство овладело мною.

Передо мною был род широкого, большого метал­лического бассейна, у бортов которого находились не­большие отверстия, круглые дырки.

Посередине его вздымался очень высокий, тонкий медный крест не общего могильного типа крестов, а какой-то особен­ный, странный. Высоты он был сажени в две. Ближе к верхушке его находилась узкая перекладина, с ко­торой спускалась вниз по стволу медная змея с ши­роко раскрытой пастью, с вытянутым из нее тонким змеиным языком.

3/4 Что это? Это настоящий «медный змий» из Библии? — вырвалось у меня с дрожью страха и от­вращения. — Как могли разрешить поставить такой памятник? Причем на могиле изображение змия?

3/4 Это точно изволите говорить, ваше высоко­благородие, — угрюмо произнес кладбищенский сто­рож старик. — Нехороший это монумент, не христи­анский. Недаром его все обходят, хотя спервоначала многие приезжали из любопытства на него поглядеть.

3/4 «Любезной матери и любезному отцу от их лю­бящего сына», — громко вслух прочел Путилин над­пись на узкой медной дощечке, находящейся как раз под свесившейся головой змеи.

3/4 Давно стоит этот памятник? — задал он вопрос сторожу.

3/4 Года два-три примерно.

3/4 А ты не знаешь ничего больше про него?

3/4 Без меня все это случилось, ваше превосходительство... Я в это как раз самое время уезжал на пять месяцев в дерев­ню свою. Мне опосля, как я вернулся и стал о нем спрашивать, рассказывали, что похоронены тут бога­теи большие — старуха-купчиха с мужем своим. Почи­тай, чуть не в один день померли они. Потом, слышь, такая история вышла, что сын евойный начальство упросил разрыть могилу и выкопать гроба, а для чего — уж я не знаю. Только что, значит, стали могилу разрывать, а оттуда гады-змеи так и стали выползать. Страшная сила их! Так и лежат, клубками свернув­шись, так и шипят! Жуть взяла всех. Отскочили от могилы и могильщики, и начальство кое было, и ду­ховенство. Скорей стали опять засыпать ее, отслужи­ли панихидку — и крышка. Спустя, значит, малое время сынок-то вот и поставил монумент сей.

Путилин, как мне казалось, рассеянно слушавший рассказ сторожа, вдруг опустился на колени и прило­жился ухом к одной из дыр в бассейне-памятнике. Он слушал что-то несколько секунд, потом встал и очень пристально, внимательно стал осматривать бассейн-постамент «медного змия».

3/4 Ого, как непрочно работают наши монументных дел мастера! — усмехнулся великий сыщик. — Крест стоит так недолго, а уж шатается.

3/4 Да им что: им бы только деньги сорвать, — философски заметил старик сторож.

Путилин еще минут десять повозился около отвра­тительного памятника.

3/4 Ну, а теперь, старина, веди нас к себе в гости, в твою сторожку.

Старик сторож повел нас.

3/4 Мы долго останемся здесь, Иван Дмитриевич?—спросил я моего друга.

3/4 Да, порядочное количество времени. Ранее глу­бокой ночи мы

не выберемся отсюда.

3/4 Так для чего же мы забрались в такую рань?

3/4 Для того чтобы при дневном еще свете полю­боваться некоторыми памятниками. Ночью при фона­ре это было бы не совсем удобно.

3/4 Гм... Признаюсь, не особенно приятная перспек­тива торчать в этом мрачном месте столько часов, — недовольно пробурчал я. — Что мы будем тут делать?

3/4 Разве? — рассмеялся Путилин. — Обстановка как раз по тебе, мистику и оккультисту. А время мы как-нибудь убьем в продолжении нашего спора, кото­рый был так неожиданно прерван.

В СТОРОЖКЕ КЛАДБИЩЕНСКОГО СТОРОЖА

А обстановка была действительно на редкость не­обычайная, такая, в какой я еще никогда не бы­вал с моим другом, талантливейшим русским сы­щиком.

А куда только, как вам известно, не заносила нас судьба! Бывали мы в самых страшных вертепах Сен­ной и иных столичных притонах, где заседали воры, убийцы, проститутки, бродяги; попадали мы в самые тайно заповедные уголки сектантских изуверских «ко­раблей» (скопцов и хлыстов); доводилось нам дневать и ночевать в монастырских коридорах, подвалах и кельях; попадали мы на ослепительно блестящие ра­уты-балы петербургской знати, где величайшие мо­шенники и шулеры были облачены во фраки от Тедески.

Но сегодняшнее наше пребывание, честное слово, было особенно любопытно!

Ночь... Глухое, отдаленное кладбище... Крошечная хибарка кладбищенского сторожа...

И в ней — великий сыщик в генеральском чине и ваш покорнейший слуга, доктор медицины.

И по какому делу? По какому поводу? Абсолютно по совсем непонятному, по крайней мере, для меня...

3/4 Ну, старина, — ласково обратился Путилин к старику сторожу, — если уж ты назвал гостей, так будь и любезным хозяином. Не соорудишь ли ты само­варчик? Признаться, я чертовски прозяб, да и док­тор тоже.

3/4 О, Господи, да с радостью, ваше превосходи­тельство! Честь такая... Только не обессудьте: чаишко плохонький у меня, — засуетился донельзя сму­щенный старик.

И вот вскоре в убогой конуре на колченогом столе появился и запел свою заунывно-тоскливую песню ста­рый-престарый, кривобокий самовар.

3/4 Ну, доктор, распоряжайся, а я немного подумаю. — И, скрестив руки на груди, низко склонив свою ха­рактерную голову, Путилин погрузился в продолжи­тельное раздумье.

Необычайность обстановки взвинтила мои нервы, и я, подобно Путилину, не притрагивался к налитому стакану чая.

Злобные порывы осеннего ветра с воем проноси­лись над сторожкой, словно хотели сорвать и унести ее старую крышу.

Мелкие, но частые капли дождя били в стекла ма­ленького окна. Пламя крохотной жестяной лампочки вздрагивало.

Путилин по своей всегдашней привычке что-то ти­хо бормотал сам про себя.

Несколько раз до меня долетало:

3/4 А если так... нет, нет... но кто?

3/4 Да, кто, доктор? — вдруг громко спросил Пути­лин.

Я oт неожиданности вздрогнул.