Шекспир. Биография
Шрифт:
В этом нет ничего необычного. Считается, что молодой Мольер — актер и драматург, наиболее близко стоящий к Шекспиру, — был «прирожденным актером». Диккенс, с которым у Шекспира найдутся другие точки соприкосновения, признавался, что лицедействовал с раннего детства. Не следует принимать это за обычную рисовку; под актерством тут имеется в виду способность и горячее желание изображать что-то перед публикой. Так может выражаться стремление вырваться из стесняющих обстоятельств, порыв к более интересному и яркому положению в обществе, то, что Улисс в «Троиле и Крессиде» описывает как стремление «духом к небу вознестись» [68] . Отсюда и идут различные предположения о том, что молодой Шекспир присоединился к труппе бродячих актеров во время их остановки в Стратфорде, а затем отправился с ними в Лондон.
68
Акт IV,
Обычно мальчик из «хорошей» семьи начинал ходить в местную начальную школу для подготовки к дальнейшему, более серьезному образованию. Нет оснований сомневаться, что так и случилось с пяти- или шестилетним Шекспиром; он познакомился с удовольствиями, которые сулили чтение, письмо и арифметика. В позднейшей жизни он писал «секретарским почерком» очень близким к образцу, предлагавшемуся в первом английском учебнике по письму. И если мать успела научить его читать, он мог сам упражняться по букварю и катехизису. Это были книги главным образом религиозные и нравоучительные, в которых содержались «Отче наш» и «Символ веры», десять заповедей и ежедневные молитвы, а также молитвы на разные случаи жизни и стихотворные переложения псалмов. Интересно, что учитель-педант в «Бесплодных усилиях любви» — учитель начальной школы, который «учит детей азбуке по роговой доске» [69] . Воображение возвращает Шекспира к этим ранним школьным урокам и в «Двенадцатой ночи» где Мария упоминает о комичной фигуре «учителя из церковной школы» [70] . Занятия подготовительной школы в Стратфорде проводились в часовне ратуши, и вел их помощник учителя.
69
Акт IV, сцена 1. Пер. М. Кузмина. Роговая доска (horn-book) использовалась на самых ранних стадиях обучения. Это была деревянная доска, на которой лежал лист бумаги, покрытый прозрачной роговой пластинкой. На листе были отпечатаны алфавит, некоторые слоги и молитва Господня.
70
Акт III, сцена 2. Пер. М. Лозинского.
Местом, где Шекспир сызмальства постигал знания, была церковь. В пять-шесть лет он уже должен был бывать на службах и проповедях, о которых в любой момент мог спросить учитель; проповеди заключались в объяснении церковных и государственных доктрин, утвержденных королевой и Тайным советом. По сути это были наставления, как стать благонравным гражданином королевства, и такими же они впоследствии предстают в исторических пьесах Шекспира. В собрании проповедей, напечатанном в 1574 году, имеется, например, речь «Против неповиновения и умышленного мятежа», которая, возможно, легла в основу трех пьес о Генрихе VI. Еще в раннем детстве Шекспир, конечно, ощущал разницу между семейной религией и установками стратфордской церкви; возможно, это чувствовалось скорее в атмосфере, чем в канонах, но в условиях соперничества двух вероисповеданий чуткий ребенок способен познать не только пустозвучие слов, но и их силу.
Так или иначе, он хорошо изучил Библию. Возможно, необычайно цепкая память сыграла тут большую роль, чем религиозное рвение, но Библия стала для Шекспира одним из важнейших источников. Он знал и Женевскую Библию, и более позднюю, Епископскую, явно предпочитая энергическую выразительность первой. Женевская Библия была хорошо знакома стратфордским жителям; она использовалась в домашнем обиходе, и многие высказывания из шекспировских пьес по характеру языка разительно напоминают именно эту версию перевода. Подсчитано, что в произведениях Шекспира встречаются цитаты из сорока двух книг Библии, но при этом наблюдается одна странность. Автор черпает их преимущественно из начальных глав любого текста и пренебрегает заключительными. Он много ссылается на первые четыре главы Книги Бытия, а из Нового Завета — на первые семь глав Евангелия от Матфея. То же самое часто происходит со светскими источниками — Шекспир обращается особенно свободно с первыми двумя книгами «Метаморфоз» Овидия, можно заключить, что у него не было необходимости углубляться дальше. Он читал наскоком, вбирал в себя разом много, и этим дело заканчивалось. И даже в таком юном возрасте он уже умел интуитивно воспринять форму и смысл повествования.
Часто предполагается, что библейский «колорит» шекспировского языка — следствие усердного изучения Нового и Ветхого Заветов; но более вероятно, что он усваивал их
ГЛАВА 12
ИЗ младшей школы Шекспир перешел в Королевскую Новую школу, где бесплатно учился на правах сына стратфордского олдермена. Первый биограф Шекспира, Николас Роу, в начале восемнадцатого столетия утверждал, что отец «некоторое время обучал его [Шекспира] в бесплатной школе, где, вероятно, он и приобрел те небольшие навыки в латыни, которыми владел…». Школа помещалась позади часовни, над ратушей, поднимались туда по каменной лестнице. Лестницей пользуются по сей день; в подобной долговечности видится живая традиция и преемственность стратфордской жизни. Это было длинное и узкое помещение с очень высоким дубовым потолком, державшимся на множестве прочных балок. Окна выходили на Черч-стрит и могли отвлекать внимание. От шума окружающего мира там было не укрыться.
71
«Генрих VI» часть вторая, акт III, сцена 2. Пер. Е. Бируковой.
На гравюре 1574 года, изображающей елизаветинскую классную комнату, мы видим сидящего за столом наставника; перед ним открытая книга, ученики расселись на деревянных лавках, кто-то слушает внимательно, кто-то — рассеянно. Забавно, что тут же на полу собака грызет кость. Но розог, которые, как считается, играли существенную роль в школьной жизни шестнадцатого века, здесь не видно. Дисциплинарная строгость того времени, возможно, преувеличена теми, кто любит подчеркивать жестокость елизаветинских нравов.
Вступая в эту новую пору жизни, юному Шекспиру нужно было продемонстрировать умение читать и писать по-английски, показать, что он готов изучать латынь и «приступить к основам и началам грамматики». Ему предстояло ознакомиться с языком ученого мира. Шекспир с отцом взобрались по лестнице в классную комнату, где учитель прочел им школьные правила, а мальчик согласился их выполнять; за 4 пенса Уильям Шекспир был зачислен в школу. Он принес с собой свечи, книги и письменные принадлежности, а именно: тетрадь, бутыль чернил, роговую доску и полчетвертушки бумаги. У него не могло быть учебников, доставшихся от отца, поэтому книги тоже нужно было купить. Это походило на обряд посвящения.
Школьный день проходил под строгим контролем. Ведь именно здесь ковались основы общества. Юный Шекспир приходил, будь то зима или лето, в 6–7 часов утра и произносил «adsum» [72] , когда называли его имя. Затем читались положенные в этот день молитвы, пелись псалмы, далее до девяти шли занятия. Возможно, мальчиков объединяли в группы по возрасту или способностям. В группе самого Шекспира кроме него был еще сорок один ученик. После краткого перерыва на завтрак, состоявший из хлеба с элем, уроки продолжались до одиннадцати. Потом Шекспир шел домой обедать и возвращался в час дня к звонку.
72
Здесь (лат.).
Программа обучения в стратфордской школе строилась на подробном изучении основ латинской грамматики и риторики, которые «вдалбливались» посредством чтения, запоминания и письма. На первой стадии этого процесса заучивались простые латинские фразы, применимые к разным случаям жизни, и на примерах построения этих фраз постигались основные грамматические правила. Для маленького ребенка это должно быть мучительно трудной задачей: спрягать глаголы и склонять существительные, понимать разницу между аблативом и аккузативом, ставить слова во фразе так, чтобы глагол оказывался в конце. И до чего странно, что слова могут быть женского рода и мужского… Они становились живыми, плотными на ощупь или ускользающими — по вкусу. Как Мильтон или Джонсон, Шекспир с ранних лет усвоил, что можно менять порядок слов ради благозвучия или выразительности. Этот урок он никогда не забывал.