Шел по городу волшебник (с илл.)
Шрифт:
– Не смей есть! – сказала мама.
– А я как раз не хочу есть, – тонким голосом отозвался Толик. – Знаешь, мама, у меня аппетита нет.
– Я тебе покажу «не хочу»! Ешь немедленно!
Толик запустил ложку в суп. Но мама быстро поняла свою оплошность:
– Положи ложку! Отвечай, где был!
– Знаешь, мама, – сказал Толик, – я по улице шел, а там такое большое движение…
– Я опоздала на работу, – сказала мама. – Я все время стояла у окна. Я думала, ты попал под автобус.
– Это не я попал, а Рысаков. Но ты не бойся, его отвезли в больницу.
– Я боюсь, что ты растешь
Теперь Толику на самом деле расхотелось есть. Он очень не любил, если мама плакала. Тогда он просто не знал, что делать. Ему было жалко на нее смотреть. И хотелось убежать из дому, чтобы не видеть, как она плачет. Но сейчас убежать было невозможно.
Толик посопел, повздыхал и принялся утешать маму.
– А знаешь, чего я на улице видел! – сказал он. – Там на улице один дяденька купил сардельки. Толстый такой. А один мальчик украл у него сардельку и побежал. А милиционер за ним погнался. И я тоже погнался. Я его первый догнал. А милиционер сказал мне «спасибо» и записал адрес, чтобы позвонить в школу. Этого милиционера преступники ранили. А я…
Но мама не дала Толику рассказать про преступников. И хотя слезы на ее глазах исчезли, легче от этого не стало.
– Замолчи, врун! – сурово сказала мама. – Почему-то ни с кем другим ничего не случается. Только у тебя все время какие-то преступники. Мне давно надоело твое вранье. Три дня не пойдешь на улицу!
Толик беспокойно завозился на стуле. Конечно, он виноват. Расстроил маму. Но три дня – это уж слишком. На три дня она, пожалуй, не наплакала.
А мама в это время пристально посмотрела на ноги Толика. Толик тоже посмотрел, но ничего особенного не увидел. Впрочем, и мама не увидела – она услышала. Просто удивительно, до чего у всех мам чуткие уши! Кроме того, у них ловкие руки. Как у фокусников.
В одну секунду рука мамы оказалась в кармане брюк Толика и вытащила коробок со спичками.
– Толик, ты куришь! – с ужасом сказала мама.
Толик взглянул на коробок. Он совсем забыл про него, как только мама заплакала. И в ту же секунду Толик понял, что надо делать. Он выхватил коробок из маминых рук, бросился в ванную и сломал спичку.
Когда Толик вернулся в кухню, мама встретила его радостной улыбкой. Она обняла Толика, погладила его по голове и поцеловала в щеку.
– Славный ты у меня мальчик! – сказала она.
– Угу, – ответил Толик.
– Как ты ловко выхватил коробок, – сказала мама. – Я так обрадовалась. Ты просто настоящий спортсмен.
– Мама, ты на работу пойдешь? – спросил Толик.
– Нет, мальчик, сегодня не пойду. Как же я могу пойти на работу, если тебе нужно погреть суп? Ты ведь устал, бедный, на четвертый этаж поднимался с этим батоном. А я, глупая, сама не догадалась сходить. А батон-то тебе дали какой грязный! Я сейчас сбегаю за новым.
– Не надо, мама. Я сам его испачкал. Я этим батоном в футбол играл, – сказал Толик, решив до конца выяснить могущество коробка.
– Батоном? В футбол? – спросила мама и засмеялась счастливым смехом. – Смотри, какой молодец! Я догадалась: у тебя не было мяча и ты играл батоном. Я всегда говорила, что ты сообразительный ребенок. Но я куплю тебе мяч. Может
– Купи два мяча. И канадскую клюшку. И две шайбы, – сказал Толик.
– Обязательно, – сказала мама.
Между тем ловкие мамины руки делали все что нужно, и вскоре перед Толиком появился подогретый суп, второе и даже банка консервированных ананасов, которые берегли к празднику.
Мама села напротив Толика и с доброй улыбкой наблюдала за тем, как он вылавливает пальцами кружочки ананасов.
– А почему ты не ешь суп и второе? – озабоченно спросила мама.
– Не хочу.
– Правильно, – сказала мама. – Всегда нужно делать только то, что тебе хочется.
Толик доел ананасы и сунул руку в карман – проверить, на месте ли коробок. Мама внимательно за ним следила. Она услышала бряканье спичек и тяжело вздохнула.
– Когда я увидела спички, Толик, – сказала мама, – я очень расстроилась. Я сразу догадалась, что ты начал курить. И я расстроилась потому, что во всех магазинах висят эти глупые объявления: «Детям до шестнадцати лет табачные изделия не отпускаются». А ведь тебе всего одиннадцать. Это просто ужасно, что ты не можешь купить себе папиросы! Я теперь сама буду для тебя покупать.
Толик посмотрел на маму. Может быть, она все-таки шутит? Чего-чего, а уж курить Толика не заставишь. Подумаешь, удовольствие – дышать всяким дурацким дымом!
Но мама, кажется, не шутила. Ее доброе лицо просто светилось от удовольствия, что она видит Толика и разговаривает с ним. Сейчас она была готова выполнить любое желание сына. И Толик подумал, что если он вдруг поцелует маму, то она снова заплачет, но на этот раз уже от радости.
На какое-то мгновение Толику стало неловко, как будто он заставил маму сделать что-то нехорошее, как будто он обманул ее. И мама, словно маленький ребенок, поверила обману и сделалась послушной, ужасно доброй, но перестала быть прежней мамой.
Однако Толик подумал, что все это не так уж плохо. Ананасы, в конце концов, гораздо приятнее получать, чем подзатыльники. Два мяча и канадская клюшка тоже не помешают. А если искать виноватых, то Толик здесь ни при чем, а виноваты спички и мальчик со странными голубыми глазами.
Все же, чтобы доставить маме приятное, Толик сказал, что он вовсе не курит и курить никогда не будет. И мама обрадовалась так же, как раньше, когда думала, что Толик начал курить.
Затем мама пошла в комнату и сложила в портфель учебники и тетрадки Толика. Она специально проверила по дневнику расписание уроков, чтобы положить все нужное и ничего не забыть.
На прощание она еще раз поцеловала Толика, открыла ему дверь и все время махала рукой, пока он спускался по лестнице.
А Толик, спустившись вниз, остановился. Он засунул руку в карман, нащупал коробок и засмеялся от удовольствия.
Началась новая, совершенно сказочная жизнь.
Когда Толик вошел в класс, все уже сидели на местах. Анна Гавриловна показывала что-то на карте. Она обернулась на скрип двери.
– Добро пожаловать, Рыжков, – сказала Анна Гавриловна. – Ты почему опоздал?