Шелепин и ликвидация Бандеры

Млечин Леонид Михайлович

Бандеровцы обещали передать семьсот боеспособных украинцев под немецкое командование. Из западных украинцев накануне нападения на СССР сформировали батальон (курень) «Нахтигаль» (полное название – «специальная группа “Соловей”»; командир – сотник Роман Шухевич), из восточных – «Роланд» (полное название – «Организация “Роланд”»; командир – майор Евген Побигущий, некогда сражавшийся в Украинской галицкой армии).

Абвер видел в украинских националистах подсобную силу в будущей войне против Советского Союза. А Бандера решил, что немцы дадут украинцам то, в чем им отказывали поляки и русские, –

независимое государство. Гитлер уничтожит Сталина, и Украина достанется украинцам. Степан Бандера неправильно истолковал немецкие намерения.

Украинские националисты уже пытались создать свое государство на территории Подкарпатской Руси, которую у нас в стране называют Закарпатской Украиной, а на Западе – чаще всего Рутенией. Сами украинцы предпочитают иное название – Галичина.

Кровавый день во Львове

30 июня 1941 года раскололо Западную Украину. В этот день произошло то, что одни считают преступлением и трагедией, а другие – самым счастливым днем в их жизни.

Красная армия, отступая под напором частей вермахта, покинула Львов в ночь на 30 июня 1941 года. Пока не была сформирована оккупационная администрация, город примерно на сутки оказался во власти вооруженных формирований украинских националистов – и загодя созданных немецкой военной разведкой, и наскоро сколоченной из горожан добровольческой полиции.

30 июня в четыре тридцать утра во Львов вошли передовые подразделения немецкой 1-й горнострелковой дивизии, а с ними – украинский батальон с немецким названием «Нахтигаль» («Соловей»). Батальон, о котором много говорят и спорят, был создан абвером для проведения разведывательно-диверсионной работы на советской территории.

В город прибыла передовая группа Организации украинских националистов из двадцати человек во главе с соратником и заместителем Бандеры Ярославом Семеновичем Стецько, молодым человеком в очках, старавшимся выглядеть старше своих лет.

Степан Бандера решил, что настал самый благоприятный момент для осуществления вековых чаяний украинского народа. Со свойственными ему авантюризмом и дерзостью поручил Стецько провозгласить на освобожденной от большевиков территории независимость Украины.

Появление украинцев в военной форме с оружием в руках воспринималось как символический акт: наконец-то вооруженный народ сам определит свою судьбу. У собора Святого Юра бойцов «Нахтигаля» приветствовал митрополит Андрей Шептицкий, митрополит Галицкий, архиепископ Львовский, блюститель Киевской митрополии и епископ Каменец-Подольский. Собор Святого Юра – главная святыня униатов.

Бойцы батальона «Нахтигаль» распространились по всему городу, занимая все важнейшие объекты, в том числе тюрьмы. Затем в городе начался один из самых страшных и омерзительных погромов. Первыми стали убивать евреев, затем поляков. Поклонники Бандеры уверяют, что это был всего лишь ответ на преступления большевиков: на Западной Украине было расстреляно больше пятидесяти тысяч человек, депортировали больше миллиона.

Но разве убийство ни в чем не повинных людей – это «ответ на преступления НКВД»? Руководители украинских националистов просто воспользовались возможностью реализовать давнее желание.

В журнале

боевых действий немецкой 1-й горнострелковой дивизии записано:

«Можно было слышать выстрелы из тюрьмы ГПУ, где евреев заставили хоронить украинцев (несколько тысяч), убитых в последние недели. По настоянию украинского населения во Львове 1 июля дошло до настоящего погрома против евреев и русских».

Командир батальона полка «Бранденбург» составил донесение:

«30 июня и 1 июля в отношении евреев имели место крупные акции насилия, которые приняли характер наихудшего погрома. Жестоким и отвратительным поведением в отношении беззащитных людей полицейские силы подстрекают население».

За месяц до начала войны, 20 мая 1941 года, наркомат госбезопасности Украины начал на Западе Украины большую операцию: в первый же день арестовали 1713 человек, которых подозревали в принадлежности к ОУН. Из шести областей Западной Украины депортировали 4424 семьи – это 14 316 человек.

10 июня замнаркома госбезопасности Савченко информировал второго секретаря ЦК компартии Украины Михаила Бурмистенко:

«По состоянию на 9 июня 1941 года по западным областям УССР арестовано участников ОУН – 2076, ликвидировано нелегалов – 679».

За неделю до нападения немцев чекисты вновь провели массовые аресты. 18 июня нарком Мешик доложил первому секретарю ЦК Хрущеву: «По состоянию на 17 июня 1941 года по западным областям УССР арестовано участников ОУН – 2215, ликвидировано нелегалов – 757».

Партийным секретарям и чекистам казалось, что врагов советской власти мало наказывают. Хрущев жаловался Сталину, что Верховный Суд СССР заменяет расстрельные приговоры оуновцам тюремным заключением. 11 июня 1941 года Никита Сергеевич вновь обратился к вождю: «В дополнение к посланной вам шифровке сообщаю новые факты либерального подхода Верховного Суда СССР при определении меры наказания оуновцам и другим участникам контрреволюционных организаций в западных областях Украины». А расстрельная мельница и так работала с полной нагрузкой.

Летом сорок первого Красная армия отступала так быстро, что эвакуация чекистского аппарата происходила впопыхах. Семьи и даже имущество, как правило, успевали вывезти. Проблема возникла с заключенными. Содержавшихся в тюрьмах заключенных, которых сотрудники НКВД не успевали эвакуировать, просто расстреливали. Это называлось «провести операцию по первой категории».

Когда во Львов, оставленный Красной армией, вошли украинские формирования, то они открыли все тюрьмы – на улицах Замарстиновской, Лонского, Казимировской (Бригидки). Ворота Бригидки взорвали, чтобы войти внутрь.

В тюрьме на улице Лонского обнаружили трупы расстрелянных. Среди них был труп Юрия Шухевича. Его брат Роман Шухевич был одним из командиров батальона «Нахтигаль». Стали осматривать другие тюрьмы и везде обнаружили трупы расстрелянных чекистами узников. Тела нашлись в подвалах и во внутренних дворах – небрежно закопанные. Созывали горожан в тюрьмы – говорили: «Ищите родных».

Расстрельные команды, сотрудники ведомства госбезопасности и партийные чиновники вовремя эвакуировались. Коллективную ответственность за расстрелы возложили на не имевших к ним никакого отношения львовских евреев.